— Брэндон, нужно чтобы вы ответили на эти вопросы и тогда я смогу вам помочь.
Я беру лист бумаги и ручку, просматривая вопросы. Вы чувствуете себя на грани? Вы чувствуете себя никчемным? Вздохнув, я швыряю всё обратно на стол.
— Это пустая трата времени.
— Не так много людей добровольно заходят сюда через два года после того, как они дезертировали, так почему же, если вы не собираетесь сотрудничать, вы здесь?
Я провожу обеими руками по волосам и вздыхаю. Сердце бешено колотится в груди, и я почти не хочу говорить о Поппи, как будто она моя слабая сторона.
— Я устал бегать. Надоело скрываться.
— Хорошо. — Она наклоняется над столом и протягивает мне бумагу. — Тогда заполните это. — Она улыбается.
К черту мою жизнь. Я беру гребаную бумагу, ставлю галочку «нет» на каждый из ее гребаных вопросов и толкаю ее обратно через стол.
— Видите, у меня все отлично. — Я подмигиваю.
— Вы умник, мистер О'Кифф, но это ни к чему не приведет. — Она вздыхает… снова. Доктор делает это очень часто.
— Слушайте, я, блять, сдался. Добровольно прошел через чертовы ворота. Чего еще вы хотите от меня?
— Я понимаю это, но, боюсь, вы не понимаете, что, если я не смогу документально подтвердить, по какой причине вы покинули свой пост, вы вполне можете оказаться в тюрьме. В зависимости от того, был ли ты просто парнем, который устал от войны, или каким-то парнем, получившим серьезную психическую травму, наказание, которое военные считают подходящим за дезертирство, варьируется… — Она изогнула бровь. — Очень сильно.
Я кладу ладони на ее стол, сжимая челюсти так сильно, что становится больно.
— При всем уважении, доктор, до тех пор, пока вы не побывали в зоне боевых действий, пока не увидели, как умирает единственный брат, который у вас когда-либо был… Вы не можете мне помочь. Ваши книги даже близко не подходят к сути. Единственный человек, который может мне помочь, находится за этими стенами, так что просто делайте то, вам нужно. Позвольте мне отсидеть свой срок, чтобы я мог вернуться к ней.
— Я делаю то, что должна. — Она снова открывает ящик стола и вытаскивает еще одну из этих проклятых анкет. — Вы сделаете то, что мне нужно, и я позабочусь о том, чтобы вы вернулись к ней как можно скорее.
— Хорошо. — Я просматриваю ее вопросы, отвечая на них почти правдиво, и возвращаю ей лист бумаги.
— Спасибо. На сегодня это все.
Спасибо, блять.
Прошло больше недели с тех пор, как я видел Поппи, и в ту секунду, когда увидел ее, мне показалось, что я снова могу нормально дышать.
Она сидит за столиком у окна в комнате для свиданий, смотрит на улицу. Она кусает нижнюю губу и я практически чувствую, как тревога исходит от нее. Она поднимает голову, когда я приближаюсь, ее серые глаза встречаются с моим взглядом, дрожащим от волнения.
— Привет, — говорю я, садясь напротив нее.
— Почему ты не сказал мне? — Ее голос вибрирует, лицо краснеет.
Я беру в руку один из ее сжатых кулачков, распрямляю ее пальцы. Подношу ее руку к своему лицу и касаюсь губами костяшек пальцев. Она отдергивает руку и смотрит на меня.
— Не пытайся очаровать меня, Брэндон. Ответь на гребаный вопрос.
Я прикусываю губу, пытаясь не смеяться, потому что она всегда ругается, когда злится, а с ее гнусавостью звучит еще хуже.
— Разве Финн не объяснил? — спрашиваю я.
Она смотрит на меня. Ее ноздри раздуваются.
— Ты сейчас серьезно? Я не хотела, чтобы Финн объяснял мне это. — Она встает и берет со стола сумочку.
Я быстро встаю на ноги, хватаю ее за запястье и тяну к себе. Она оказывается у моей груди, я обхватываю рукой ее шею, прижимаясь губами к ее губам. Она замирает, ее тело на секунду становится будто деревянным, потом она становится податливой в моих объятиях. Мои пальцы скользят прямо под подолом ее топа, оставляя след на теплой коже у основания позвоночника. Она вздыхает и раскрывает губы, и я улыбаюсь ей в рот, прежде чем прикусить ее нижнюю губу.
Я прижимаюсь лбом к ее лбу и поглаживаю костяшками пальцев по ее щеке.
— Пожалуйста, не уходи, — выдыхаю я ей в губы.
— Боже, я ненавижу тебя. — Она стонет, и ее теплое дыхание обдувает мои губы, она обвивает пальцами мои бицепсы. Прижимается ко мне на мгновение, прежде чем отступить. — Ты должен был мне сказать.
Я сажусь в попытке заставить себя оторваться от нее.
— Ты бы не позволила мне это сделать, а мне нужно было сделать это.
Раздраженный вздох срывается с ее губ, и она плюхается на стул.
— Возможно, это единственный раз в моей жизни, когда я действительно принял правильное решение, детка. Не надо ненавидеть меня за это.