Она пожимает плечами.
— Может быть, и нет, но ты моя подруга, Поппи, и я люблю тебя. Ты можешь ненавидеть меня за это, но я всегда буду говорить тебе то дерьмо, которое ты не хочешь слышать. — Она встает, перекидывает через плечо сумочку и захлопывает за собой дверь.
Я сажусь на край дивана и несколько минут смотрю в стену, мою кожу покалывает от адреналина. А затем я выдыхаю, опуская голову на руки. Почему она не может просто позволить мне жить в блаженстве, что все останется так, как есть?
Я вижу, как он смотрит на алкоголь за барной стойкой, когда мы идем в ресторан. Я вижу, как его нога подпрыгивает под столом, а руки заламываются. Я чувствую, как его тело напрягается, когда мы идем в метро или в музей. Но дела обстоят лучше.
Они должны обстоять лучше.
Глава 41
Брэндон
“Skinny Love” — Birdy
Я сижу и смотрю, как люди бродят по парку. Женщина бросает мяч собаке, парень учит своего малыша кататься на велосипеде. Я надеваю солнцезащитные очки и переключаю песню на айподе как раз в тот момент, когда на телефон приходит сообщение.
Финн: Эй, ты сегодня здесь?
Поправляю волосы и возвращаю телефон в карман, не отвечая. Поппи думает, что я с Финном, тренируюсь в зале. Я занимался этим три месяца. Обычно. Каждый день. То, с чем любой другой на планете справляется просто на отлично. Сначала я скучал по спортзалу, по тому чувству принадлежности, которое я даже не осознавал, что нашел среди разношерстной банды бойцов Ларри, пока оно не исчезло. Я часто тусовался с Финном, ходил с ним в спортзал и работал с грушей. Черт возьми, я даже спарринговался с ним, чтобы удовлетворить это желание. Но по прошествии нескольких месяцев я чувствую себя все более и более одиноким, и вместо того, чтобы протянуть руку помощи другим, я отшатнулся от них.
Я притворяюсь перед Поппи, что все в порядке, но у меня просто нет сил притворяться. Я не могу дать ей понять, что я, черт возьми, ненавижу это, потому что это то, чего она хочет. Это то, чего она заслуживает. Жизнь. Она заслуживает парня, у которого есть стабильная работа и который не впадает в ярость из-за того, что он дерется, раздражая то самое, что угрожает поглотить его.
Но эта работа не приносит удовлетворения во всех отношениях. И, что еще хуже, зарплата ужасная. За один бой я мог заработать больше, чем за месяц. Поппи пришлось устроиться на другую работу в частную больницу. Ей платят больше, и она получила повышение, но это означает, что она работает по ночам — из-за меня. Потому что я недостаточно хорош. Потому что я не могу ее обеспечить.
Никчемность начинает ощущаться как друг, который тяготит меня до тех пор, пока каждый миг не становится совершенно незначительным. И я думаю, что, возможно, борьба определила меня. Это было все, в чем я был хорош, все, на что я когда-либо был способен. А без Брэндона «Разрушителя» Блейна я просто парень без перспектив, без мечтаний.
Я мог вернуться к нему, если бы захотел, и, боже, я действительно хочу, но я этого не сделаю. Из-за Поппи. Она будет работать каждый час, который даст ей Бог, и пожертвует всем, чтобы не допустить меня к рингу. И разве это не делает меня эгоистичным ублюдком за то, что я хочу туда вернуться?
Когда я вижу Поппи, я улыбаюсь, целую ее, я хочу ее, но мне стыдно за мужчину, с которым она застряла. И я боюсь, что однажды она посмотрит на меня и поймет, что я недостоин ее любви, а я никогда не был таковым.
Вздохнув, я встаю и медленно иду домой. Мне нравится делать такие перерывы по выходным. Выйду ненадолго и соберусь с мыслями, потому что чем больше времени я провожу с ней, тем больше я теряю связь.
Я вхожу и роняю свою спортивную сумку на пол. Поппи лежит на диване, укрывшись одеялом, и смотрит телевизор. Ее лицо расплывается в улыбке, когда она видит меня, и черт возьми, если ей не удастся заставить меня почувствовать себя самым важным человеком в мире всего на несколько секунд.
— Привет, — говорит она, потягиваясь.
— Привет, Посс. — Я подхожу к дивану, наклоняюсь, прижимаю руку к руке и целую ее. Ее пальцы перебирают мои волосы, в то время как другая рука сжимает мою челюсть, а грудь теснит.
— Как тренировка?
— Хорошо. — Я быстро целую ее еще раз и иду на кухню. Достаю из холодильника пластиковый контейнер и заглядываю внутрь, осматривая содержимое. Что-то с томатным соусом. Я пожимаю плечами и кладу это в микроволновку.
Когда я оборачиваюсь, она прислоняется к дверному косяку, скрестив руки на груди.
— Как поживает Хоуп? — спрашиваю я.
Она поджимает губы.
— Мы поругались. Я ее выгнала.