Лу ставит на стойку два напитка. Один для меня. Один для Ларри.
— Ну, у нее классные сиськи, — он сжимает пару воображаемых грудей.
— Она мне как сестра, черт побери, — выплевываю я с отвращением в голосе.
Ларри пожимает плечами.
— Черт, там, откуда я родом, в отношении таких девчонок не имеет значения, даже если она твоя сестра, — по его лицу расползается извращенская улыбочка, и он хлопает меня по спине.
— Она — вдова Коннора, — шепчу я.
Даже выдыхать его имя было больно, будто проворачивать нож в груди. Ларри знает про Коннора. Киан, Финн, Ларри, я… все мы бывшие военные. Все дезертиры, все еще сражающиеся на войне, на которую хотели бы никогда не подписываться. Я не люблю говорить об этом, и они понимают. Все они насмотрелись достаточно дерьма, теряли друзей, теряли то, что делало их людьми. Ларри говорит, чтобы выжить на войне, нужно пожертвовать частью себя. Думаю, он пожертвовал своим рассудком, потому что он абсолютно чокнутый.
— Ох, блин, — он опускает верх штанов под живот. — И как, нахрен, она тебя нашла?
Я качаю головой.
— Не знаю, но она здесь, черт возьми, и я, правда, хотел бы, чтобы этого не случилось.
— Благослови Господь эту малышку. Не обижай ее. Она, скорее всего, так же потеряна, как и ты, парень, — он оглядывает вонючий бар. — Куда она ушла?
— Не знаю, — пожимаю плечами и делаю глоток виски. — Пофиг. Что бы она ни искала, этого давно уже нет.
Тяжелый вздох срывается с губ Ларри, прежде чем он допивает свой стакан бурбона. В конце бара на меня бесстыдно глазеет девушка. Узкая талия, крупные сиськи, большущее декольте и высветленные волосы. Она из тех девушек, на которых нужно только взглянуть, чтобы уложить в постель, и это как раз то, что мне нужно. Ларри прослеживает за моим взглядом и издает смешок, который переходит в отрывистый кашель. Он похлопывает меня по плечу, затем встает и заходит за стойку, подходит к Лу и принимается лапать ее.
Шесть стаканов виски — и чувство вины уходит. Все уходит. Я в блаженной прострации, и перед глазами все расплывается. Блондинка свисает с моей руки, ее губы оставляют ярко-красный след от помады на моей шее, когда она пытается поцеловать меня. Я сажусь на барный стул и позволяю ей тереться об меня, ее бедра двигаются в такт песне, доносящейся из музыкального автомата. Блин, кто угодно бы подумал, что девушке за это платят.
— Хочешь уйти отсюда? — мурчит она мне в ухо и прикусывает мочку.
Мой взгляд падает на ее грудь, выпирающую из топика.
— Конечно.
Она хихикает и цепляется за мою руку, пока мы идем к выходу. Мир перед глазами начинает вращаться, и я упираюсь плечом в дверной проем, прежде чем выйти на улицу. Блондинка хватает меня за руку и тащит по переулку, проходящему у бара.
Она толкает меня в плечо, и я отшатываюсь к стене, нас поглощают тени, когда она прижимает свои губы к моим. Она на вкус как дешевое вино и сигаретный дым. Я отталкиваю ее от себя, но она просто спускается к моей шее, поэтому я решаю сдернуть ее топ и положить ладони на силиконовые сиськи. Она со стоном теребит пряжку моего ремня, словно в моих джинсах спрятан гребаный святой Грааль. Я даже моргнуть не успеваю, как эта цыпочка оказывается на коленях, ее пальцы стягивают мои боксеры прямо перед тем, как ее губы обхватывают мой член. В защиту доступных девушек следует отметить: они не боятся сосать члены.
Глава 5
Поппи
“Muddy Waters” — LP
Поднимается ветер, и от внезапного холода у меня по спине пробегает дрожь. Я стягиваю пальто и согреваю руки дыханием. Прошло почти два часа с тех пор, как я вышла из паба. И готова поспорить, к настоящему времени Брэндон, скорее всего, сильно пьян. Я просто жду, когда он, спотыкаясь, выйдет из двери паба. Мне просто следовало войти туда, но я знаю Брэндона, и, если хочу с ним справиться, мне нужно, чтобы он был в стельку пьян.
Улица почти пуста, за исключением старика, что ошивается перед пабом, курит и свистит каждой проходящей мимо девушке.
Зачем я здесь? Что я ожидаю получить? Вразумить его, потому что мне нужно что-нибудь или кто-нибудь. Ему нужен кто-нибудь. Коннор хотел бы, чтобы мы опирались друг на друга. Он бы хотел этого. И я не позволю Брэндону так растрачивать свою жизнь, драться в грязных барах и, вероятно, каждую ночь топиться в виски. Вот в чем дело. Я люблю Брэндона, и хочет он признавать это или нет, мы связаны друг с другом с детства. Зная, что он жив, я просто не могу его бросить. Я не из тех, кто бросает. Это то, чему меня всегда учил Коннор — мы. И клянусь, я почти слышу его голос, повторяющий поговорку, которую он уже говорил миллион раз: «Друг — это тот, кто понимает твое прошлое, принимает тебя со всеми твоими ошибками и позаботится о тебе, когда никто другой этого не сделает».