Выбрать главу

Иду на кухню, роюсь в ящике с мусором. Ключи от машины, лак для ногтей, старая открытка на день рождения. Касаюсь пальцами гладкого стекла трубки. Я хватаю его, этот маленький мешочек с резиновой лентой.

Иду в гостиную и падаю на диван. Морт забирается ко мне на колени, пока я разворачиваю сумку и упаковываю большую миску. Он нюхает его и делает шаг назад. Зажигая бонг, я вдыхаю, задерживая дым глубоко в легких. Мне нужно спокойствие, чтобы найти необходимую мне решимость. Глажу Морта и курю до тех пор, пока ранние утренние лучи не начинают проникать в окно гостиной. А затем я встаю и беру ручку и блокнот из кухни.

В нем записка, которую Поппи написала мне несколько дней назад, когда рано ушла на ночную смену.

Люблю тебя и это всегда был ты и только ты.

Я тяжело сглатываю и перелистываю страницу, хрустящая нетронутая бумага смотрит на меня, и я начинаю писать.

Опоссум,

Мне жаль.

Я люблю тебя столько, сколько себя помню. И со временем я стал влюбляться в тебя еще больше. Ты — мой мир.

И я знаю, что ты любишь меня, поэтому ты простишь мне все. Но, возможно, некоторые вещи прощать не стоит.

Я не знаю, как уйти от тебя, потому что я не могу без тебя выжить. Но я бы пожертвовал всем, чтобы обеспечить твою безопасность. Мне кажется, я так долго веду войну, и я просто хочу, чтобы она прекратилась. Я просто хочу того покоя, который я получаю, когда целую тебя, спокойствия, которое приносит твое прикосновение. Я живу ради этих единственных мгновений. Но я знаю, что ты не можешь пережить меня. Ты не сможешь выжить рядом с тем, что живет внутри меня. И я не позволю ему завладеть тобой.

Ты мир в моей личной войне.

Я люблю тебя. И всегда любил.

Никогда не забывай об этом.

Брэндон.

Делаю еще одну затяжку, позволяя дыму обжигать мои легкие. Жду, пока Поппи встанет. Мне просто нужно услышать ее голос, прежде чем я отпущу ее. Я набираю номер Поппи и с тревогой жду, надеясь, что она возьмет трубку. Мне нужно, чтобы она, черт возьми, ответила.

Звонок, щелчок. Тишина, которую обрывает ее хриплый голос.

— Привет, детка.

Я сглатываю комок, который сидит у меня в горле, угрожая задушить меня.

— Привет, Опоссум, — отвечаю я. — Как дела?

— Хорошо, а у тебя?

Я далеко не в порядке. Я ненавижу, что сделал это с ней, но прямо сейчас я не хочу разбираться в этом.

— Мне так жаль, — говорю я.

— Я знаю. — Она делает глубокий вдох. — Я думала о том, чтобы приготовить тако вечером.

Вот почему я должен это сделать, потому что она просто чертовски хороша, и она будет давать и давать, пока не останется ничего, что можно дать. Она делает вид, что ничего не произошло и почему? Потому что ей не повезло влюбиться в меня.

— Звучит здорово, — шепчу я.

— Брэндон, я люблю тебя.

— И я, Опоссум. Всегда.

— Увидимся дома.

— Хорошо.

Она вешает трубку, и я закрываю глаза, крепко сжимая телефон в руке на несколько секунд, прежде чем отправить сообщение Финну.

Эй, хочешь пойти в спортзал?

Он отвечает: Конечно.

Встретимся у меня?

Будь на месте через полчаса.

И вот оно: полчаса. Это должно произойти сейчас. Это должен быть Финн, а не Поппи.

Я встаю и убираю несколько блюд на кухне. Морт запрыгивает на стол и мяукает.

— О, Морт, пойдем. — Я беру его на руки и отношу в спальню вместе с лотком и миской с водой, закрывая дверь, когда выхожу из комнаты, чтобы он не мог выйти. Я бреду по коридору, захожу в свободную спальню, которую использую как тренажерный зал, и смотрю на тяжелую сумку. Я обхватываю её руками, снимаю с крючка и кладу на пол под окном. Дерьмо. Дверь. Я возвращаюсь в гостиную и открываю входную дверь, оставляя ее чуть приоткрытой. Связываем и скрепляем все там, где ему место. Как только все сделано и я стою, держась за ремень, я на секунду закрываю глаза. Глубочайшее чувство печали охватывает меня — не из-за того, что я собираюсь сделать, а из-за Поппи.

Как бы мне хотелось быть лучше. Я хотел бы быть тем человеком, который сделает ее счастливой, но я никогда этого не сделаю, и мы оба это знаем. Мы оба слишком отчаянны, чтобы признать это.

Я обхватываю ремнем шею и сажусь, натягивая его так туго, что едва могу оставаться на месте. Закрыв глаза, я наклоняюсь вперед, пока узел не соскальзывает и ремень не затягивается вокруг моего горла. Мои дыхательные пути сужаются. Каждый инстинкт в теле говорит мне встать, выжить, но я не могу. Я просто хочу, чтобы это закончилось. Я хочу, чтобы эта суматоха прекратилась. И больше всего я хочу, чтобы она обрела покой. Поэтому я остаюсь здесь, пока мои легкие горят и кричат, пока у меня кружится голова и пока сердце отчаянно колотится в груди. Я отталкиваю все это: отчаянные мольбы моего тела, фундаментальную потребность в воздухе. И я думаю о ней. Я помню, как впервые увидел ее, когда мне было всего десять, и уже тогда я знал, что она перевернет мой мир с ног на голову.