Командир механизированного корпуса готовящийся атаковать в лоб укреплённые позиции, и мысленно простившийся со своим корпусом, да и с собственной жизнью тоже, получив сообщение от шустрого мотоциклиста разведчика о том, что перед ним противника просто нет, сначала хотел расстрелять этого разведчика, но услышав имя Багги, рискнул. Приказав сообщить в штаб армии о том, что пошёл вперёд, он лично запрыгнул в танк и его танки, пройдя ускоренным маршем почти двести километров, разрезали группировку противника ровно пополам, потеряв при этом всего шесть танков и десяток бронеавтомобилей.
Немцы с огромаднейшим трудом собрали кулак ответить и по ним влупили боеприпасами объёмного взрыва и ракетами. Та итальянская дивизия, что сдалась первой, наверное, молится на роту, пленившую их до сих пор. Они потом эти завалы из немецких трупов разбирали. Это была единственная дивизия с такими мизерными потерями.
Понятное дело, откуда взялись танкисты, вступившиеся за Багги. Его десантники спасли жизнь всему этому корпусу. За такое танкисты обязаны поить водкой десантников остаток их жизни, а на фотографию Багги молиться как на икону.
— С чего начнём товарищи генералы? С работы или с сюрпризов? — «Похоже, опять отрепетированный сценарий» подумал я.
Стоп, стоп. Генерал у нас здесь только Малышев. Или я опять чего-то не знаю? Смирнов продолжил.
— В этот раз всё же с сюрпризов. Знаю, что ты не любишь, но потерпишь. Ты у нас с недавних пор генерал-майор. Иосиф Виссарионович решил, что ты заслужил. Всё же твой вклад в победу и в войну после войны неоценим.
О твоей работе в Аргентине поговорим отдельно. Третья Звезда вполне заслужена, но эта операция стратегического масштаба, к тому же она полностью проходила по твоей инициативе. Так что двух звёзд «Героя» тебе достаточно, а ордена «Суворова» нет ни у кого из твоих друзей, кроме Александра Ивановича. Правда, всё равно носить его пока только твоей жене.
Плавно переходим к работе. Твоими норвежскими похождениями сейчас целый отдел у Александра Ивановича занимается. Твои скандинавские друзья всю свою работу нам отдали на проверку. Как ты умудрился с ними подружиться? Чем ты их так очаровал? Они же Советский Союз на дух не переносят, но как только Лис на тебя сослался, их всех как подменили. Мы уже столько накопали. Следы ведут в САШ, Канаду, Венесуэлу, Бразилию и Колумбию. Да и на месте по твоей косвенной наводке выцепили десяток очень вкусных фигурантов, давших полезную информацию.
— Очаровал, говоришь? — Я мрачно усмехнулся, вспомнив эту мерзкую историю. Карандаш, который я в это время крутил пальцами с треском сломался пополам.
— Да уж. Очаровал, так очаровал. Расскажу ка я вам одну сказку. Как и большинство сказок, эта страшная сказка прошедшей войны начинается со слов, «жили, были».
Так вот. Жила была дружная норвежская семья. Отец многочисленного семейства Улоф Ларссон. Его жена Эльса. Шесть дочек Бригита, Карин, Линеа, Мари, Ингрид и Хелена, да двое сыновей. Старший Людвиг и младший, и самый любимый Свен. Нормальная семья обыкновенных норвежских рыбаков. Родственников и знакомых куча, денег не очень. Не нищенствовали, но и не шиковали. Скажем так, бедновато жили, но дружно.
На свою беду, проживали они в одном городке с небезызвестным вами всеми доктором Петтером Нильсеном, он же Красницкий Николай Евфграфович. Их девчонки дружили, бегали вместе в школу, ходили, друг к другу в гости. Городишко небольшой. Все друг друга знали или, по крайней мере, встречались на одних улицах, в пивных или в порту.
Когда в сороковом году немцы оккупировали Норвегию, Красницкий Николай Евфграфович попал на заметку начальника гестапо одним из первых. Помимо того, что он был очень неплохим врачом с достаточно большой практикой, он, в свою очередь на свою беду, был отцом трёх достаточно красивых девчонок весьма привлекательного для начальника местного гестапо возраста.
Гауптштурмфюрер СС Альфред Кристайллер очень любил девочек, причем, чем моложе, тем лучше, за что его очень не любили в собственной стране. Не любили до такой степени, что однажды он чуть было, не оказался в концлагере. К счастью для этого урода началась война, и его дядя, служивший заместителем начальника полиции Гамбурга, пристроил любимого племянника в гестапо, где он и начал свою успешную карьеру.
Отметился Кристайллер сначала в Польше, затем в Дании, но уже через месяц, после крупного скандала с немецкой семьей, жившей в Копенгагене и, похоже, занимавшейся разведывательной деятельностью, его с повышением звания перевели в Норвегию и закинули практически в задницу мира. По некоторым данным руководство гестапо, выполняя приказ из Берлина, использовало пристрастия Кристайллера втёмную. Извращенца убрали с глаз долой, но на должность начальника гестапо города, в котором был крупный порт. Один из тех портов, в которые во время войны заходили торговые суда нейтральных стран.
Как оказалось впоследствии, Кристайллера вытребовал в Норвегию начальник Айнзацкомандо 4 Айнзацгруппы «Норвегия» оберштурмбанфюрер СС доктор Хайнц Хокенманн, имевший схожие пристрастия и сделавший новоиспечённого гауптштурмфюрера одним из своих доверенных людей. К тому же Хокенманн лично знал дядю Кристайллера.
Альфред Кристайллер воспрял духом и принялся куролесить с новыми силами и под крылом сильного покровителя. Что он тут же и доказал своему новоиспечённому агенту изнасиловав его старшую дочь прямо у него на глазах.
Ну не совсем у него на глазах, Красницкого держали в соседней комнате, но разницы никакой нет. Слышал Красницкий всё от начала и до конца, а потом и лечил собственную дочку. Старшей дочери Красницкого было одиннадцать лет, а младшей дочери восемь. Это был хороший стимул для Красницкого, и он тут же сдал семью Улофа Ларссона.
Кстати говоря, я так и не понял, почему Красницкий не убил начальника гестапо. Такая возможность у него была неоднократно. К тому же сам Красницкий в прошлом боевой офицер. Последнее звание ротмистр отдельного корпуса жандармов, но политическим сыском он никогда не занимался, постоянно находясь в войсках. Прошёл всю Первую мировую войну, был дважды ранен и награждён орденами Святой Анны 3-й степени, Святого Станислава 4-й степени и Святого Георгия. После революции воевал у Юденича, в должности заместителя начальника контрразведки дивизии, а затем оказался в Риге, где и остался.
Через девять лет Красницкий после жестокого убийства семьи капитана первого ранга барона фон Кёнинга попал к Елагину. В тридцать пятом году Красницкий закончил разведывательно-диверсионную школу Латвийского генерального штаба, а до этого дважды был отправлен в бандитские рейды в Советскую Россию, где занимался тем же самым — убивал семьи советских активистов. Большевиков он ненавидел люто, но также люто ненавидел и немцев, небезосновательно считая их причиной всех бед Российской Империи.
По окончании школы в качестве учебно-практического задания Красницкий по приказу Елагина убил и ограбил жену и дочь капитана Латвийского генерального штаба Юриса Озолиньша. Пятнадцатилетней дочери Озолиньша Красницкий вспорол живот и отрубил ноги. Сделано это было специально. На месте преступления были оставлены якобы случайно потерянные документы сотрудника ОГПУ. Провокация удалась, и через месяц Красницкий вместе с женой и детьми с новыми документами был отправлен в Норвегию. О деятельности Красницкого его жена не знала до самого последнего времени.
По всей вероятности, Кристайллер сломал Красницкого ещё до изнасилования его дочери и зверским изнасилованием просто закреплял полученный результат. Как бы то ни было, но Улофа Ларссона и его старшего сына по доносу Красницкого упаковали в концлагерь, и господин гауптштурмфюрер принялся с пристрастием расспрашивать его дочерей.
В результате этих проникновенных бесед старшая дочь Бригита наложила на себя руки, повесившись в собственной комнате. Карин сошла с ума, стала набрасываться на всех, кто был в немецкой форме, и однажды во время обыска, которые происходили в домах неблагонадёжных местных жителей с завидной регулярностью, была убита солдатом оцепления прямо на глазах у всей семьи. Сёстры Линеа, Мари и Ингрид в течение сорок второго года просто пропали, после допросов начальника гестапо и лишь маленькую Хелену матери удалось спрятать у дальних родственников в деревне. К сожалению, у жены Ларссона не хватило мозгов остаться там же, и она вернулась домой к хворающему младшему сыну.