Я еще раз исследовал стену. Не было и следа тайного выхода.
- Не хочешь послать внутрь Роба?, - спросил Ларри. Пузырь сбросил механического пешехода в метр высотой - более изощренная версия Шлепа и Моба, только у него не было такого приятного вида, как у Шлепа или намека на личность.
- Нет, - сказал Дюк.
Ларри лениво поспорил, потом замолчал. Дюк не ответил. Я вообще их не видел. Были только я и стена.
- Джим?
- Да, Дюк.
- Не хочешь сменить позицию?
- Нет, здесь прекрасно.
- Ты уверен?
- Уверен.
- Ладно.
Стена не менялась. Что-то маленькое и громкое жужжало возле меня. Овод? Он летал слишком быстро, чтобы разглядеть. Я отмахнулся рукой в перчатке.
- Баррелл? Время?
- Двадцать минут, тридцать секунд.
- Спасибо.
Я чувствовал, что потею. Внутри защитного боевого костюма становилось влажно. Мне хотелось, чтобы проклятый четвертый червь был бы достаточно быстр и уже вылез. - Давай, червяк! Я устрою тебе милый холодный душ! Прекрасная вещь на жарком солнце после полудня!
Тишина.
Что-то шуршало.
Во мне росла дремота. Я встряхнулся, чтобы пробудиться, переступил с ноги на ногу, чуть-чуть попрыгал.
Я нажал на спуск, просто чуть тронул, и выпустил холодное облако замерзшего пара. В летний воздух ворвался мороз, холод болью отозвался в глазах. Капли воды замерзли и запятнали землю. Я немного проснулся.
Мы уже около месяца замораживали червей. Пока это была новая техника. Мне она не нравилась. Она была опаснее. И нужен был человек с факелом на подхвате, на всякий случай.
Но у Денвера была идея, что если мы сможем заморозить кторра, то сможем изучить их внутреннее строение, поэтому мы замораживали их и посылали в лабораторию фото-изотомографии в Сан Хосе. Я как-то наблюдал процесс. Впечатляюще.
Брали замороженного кторра, помещали его в большую раму и ставили камеру на одном конце. Потом с него начинали делать тонкие срезы, делая фото после каждого среза. И все это на целом черве. Фотографии посылались в компьютер.
Компьютер возвращал трехмерную карту внутренней структуры тела кторра. Используя джойстик и экран, можно было перемещаться внутри карты и изучать выбранный орган и его связи с другими. Мы все еще не понимали половины того, что видели, но по крайней мере теперь у нас было на что посмотреть.
Процесс был успешно завершен с четырьмя гастропедами разных размеров. Мы не понимали, почему, но казалось, что они принадлежали четырем различным видам. Денвер хотел продолжать замораживать и картировать червей, пока противоречия не будут устранены.
- Дюк, - сказал я.
- Да?
- Как думаешь, почему четвертый кторр всегда так долго ждет перед атакой?
- Ждет, чтобы я разозлился.
- Да. Что ж, тем не менее спасибо.
- Не стоит благодарности, сынок. Если бы ты не задавал вопросы, как бы ты научился чему-нибудь?
Стена передо мной начала вспучиваться.
Я бесцеремонно изучал ее. Странно. Никогда не видел, чтобы стены так делали.
Она вспучилась еще немного. Да, купол определенно терял форму. Я поднял раструб и нацелил его прямо в центр вздутия.
- Дюк, кажется что-то есть. Баррелл, внимание. Я покажу тебе, как это делается.
Купол начал зловеще трещать. Внезапно трещина прошла от земли кверху, вбок и снова вниз, потом очерченный кусок начал вываливаться наружу...
- КТОРРРР! КТОРРРР! - Этот червь был самым громадным. У их роста вообще нет пределов? Или этот был взрослой формой?
Он скользил на меня, как товарный поезд. Я нажал на спуск, завопил и выпустил облако ледяного пара и смертельную струю замерзшего жидкого азота. Пар заволок все, накрыв кторра. На мгновение тот исчез в облаке, а когда вынырнул, его шкура сверкала льдом и инеем.
- Придержите факелы!, - заорал я, а он продолжал наступать! Потом в одно ужасное мгновение кторр вздыбился вверх, вверх и вверх! Червь был гигантом тонны в три! Он башней навис надо мной, потрескивая, обвитый сияющим льдом и серебристо-сверкающим паром! И в это мгновение борьбы со смертельным холодом, я уверен, это было последнее мгновение, сверкающий адский зверь чуть было не повалился на меня! Его замерзшая ярость была бы его последней местью! Но вместо этого он застыл на подъеме и начал заваливаться набок, больше, больше, больше, пока наконец не опрокинулся и не упал, треща, на землю горой рушащегося, разбивающегося льда.
В мозгу и глазах я ощущал запах холода, словно кинжал. Боль была исключительной! Кторр лежал на земле упавшей трубой. Шкура сверкала инеем на солнце, лед исполосовал бока пятнами, струями и кристаллами. Что-то внутри животного мягко взорвалось с глухим "бумм" - и, словно в ответ, одна из рук тихо отломилась и со стуком упала на землю.
Сколько еще?
Я отвернулся от сверкающей туши и посмотрел на горы, вздымающиеся к северу и западу. Сколько их еще там? Этот был двадцатым, которого я убил. Но я не чувствовал радости - только опустошение. Работа была такой долгой!
Шум чопперов вернул меня к действительности. Первый из них уже перевалил через холм. Они несли остаток моей научной группы и наше оборудование.
Отряд безопасности проследовал за Робом внутрь хижины. Никому не позволено входить, пока они не обыщут каждую комнату и туннель. Что ж, хорошо. Я насмотрелся на хижины червей. Они стали казаться мне одинаковыми.
На мгновение я почувствовал усталость. Я не ощущал своего обычного возбуждения. Даже не был удовлетворен.
- Джим? - Это Дюк, вечный голос в моих ушах, в голове.
- Все прекрасно, - отозвался я.
- Хорошо. Не хочешь ли проверить корраль?
- Ладно. - Я поставил заморозку на предохранитель и пошел вокруг купола. Не имело значения, как я себя чувствовал. Это к делу не относилось - надо было работать. Я увидел корраль и вспомнил маленькую девочку в изорванном коричневом платье...
... и внезапно ощущение усталости прошло. И я понял, почему я здесь. Потому что другого места, где мне надо быть, нет. Мне надо делать именно это! Это - лучшее. Работа была сделана, и день внезапно стал чудесным! Я направился к месту посадки. подобрать остаток своей группы.
Но одна мысль оставалась...
Должен быть лучший способ!