- Тысяченожек. Растения. Соскобы.
- Чепуха. У нас уже были такие образцы.
- ... яйца кторров!
- М-м-м. Может быть. Узнаем, когда они вылупятся. - Это явно не произвело на него впечатления. - А что еще? Что вы привезли ценой в пятьдесят тысяч кейси?
- О! - Коробочка. Микрочип памяти.
Валлачстейн кивнул: - Все остальное было просто прикрытием. По правде говоря, я хотел, чтобы вы их забыли.
- Что? Почему?
- Оглянитесь, видите этот город? Он выглядит живым, правда? Ошибаетесь. Он слишком велик. Его нельзя поддержать. Нам не нужны эти люди. Он рухнет - это всего лишь вопрос времени.
- Я думал, что правительство хочет вернуть людей в города.
- Они и занимается этим. Но с военной точки зрения это плохая идея. Что если начнется еще одна чума? Мы снова потеряем все. Мы не можем рисковать. Нет, мы более чем когда-либо убеждены в необходимости децентрализации, особенно наших лабораторий. Я хочу, чтобы каждая часть в стране изучала кторров независимо. Мы должны полностью восстановить нашу сеть к концу следующего месяца и вы будете в двусторонней связи с каждым, кто работает одновременно с вами. Я обещаю вам это. Вы будете на связи с лучшими нашими головами.
- Я не понимаю, - сказал я. - Утром я был для вас всего лишь занозой в заднице. Раздражением. Что изменилось?
- Мы поняли, как уравновесить активы и пассивы, вот и все.
- Да?
Он вежливо улыбнулся: - Вы не глупы, Маккарти. Когда сидите за терминалом. Но иногда вы не замечаете, что у вас под носом. Мне казалось, что теперь вы понимаете.
- Что ж, не понимаю.
- Похоже на то. Вы особо ценны. Вы знаете нечто, что никто не знает. Вы знаете, что иногда бывает четыре кторра в гнезде.
- Но никто мне не верит.
- Я верю, - сказал он. - И еще много людей. Очень важных людей.
- Что?
- Этот блок памяти. На вас был шлем, помните?
Прошла секунда, пока до меня дошло, о чем он говорит. - Но... Обама сказала, что блок сдох...
- Она защищала вас. Она не знала, важно это или нет. Она не могла оценить коллизию самостоятельно. Поэтому она передала блок по нестандартному каналу. Вы доставили его сами.
- Вы смотрели его?...
Он кивнул: - Все мы смотрели. И запись дознания. Кторр весьма страшен.
Некоторое время я не мог перевести дыхание.
- Вы в порядке?
- Нет, - сказал я. Я смотрел на него. Чувствовал, как бьется сердце. - Мне надо знать. Что показал блок? Мог ли я... успеть? То-есть, мог ли я спасти Шоти?
Он ответил тихо: - Да.
Я словно врезался в стену вины. Я сполз на пол, на колени. Мне было слишком больно, чтобы плакать. Я уперся в ковер руками, чтобы поддержать себя. Я чувствовал, что падаю. Голова горела, я был словно в западне. Меня тошнило. Желудок отяжелел и дергался. Я хотел умереть...
Я пришел в себя плача, уткнувшись в колени Валлачстейна. Он осторожно похлопывал по моему лицу прохладным мокрым полотенцем. Увидев, что я открыл глаза, он отложил полотенце. Мягко потрепал по волосам. - Как ты чувствуешь себя, сынок?
- Погано. - Слезы еще катились по щекам.
- Хорошо. Так ты и должен чувствовать. - Он продолжал гладить меня по волосам. Хотелось, чтобы это продолжалось. Это совсем не казалось странным.
- Я хочу домой, - сказал я. - Я хочу покончить с этим! Я не желаю так! - Я снова плакал. - Я хочу, чтобы мама сказала мне, что снова все хорошо!
- Да, - сказал Валлачстейн. - Я тоже хочу.
Тогда я начал смеяться. Слишком больно было снова плакать. Я мог только смеяться.
И плакать.
А потом снова смеяться.
Валлачстейн снова вытер мне лицо влажным полотенцем: - Как ты теперь себя чувствуешь?
- Лучше. Спасибо. - Я понял, как странно должна выглядеть эта сцена, и почувствовал себя неуютно. Попытался встать. Он удержал меня, потом сказал: - Ладно, вставай. Я хочу поговорить с тобой.
- Да, сэр. - Я встал.
- Мы знаем теперь, что что-то происходит с кторрами последние семь-восемь недель. Мы начали терять команды и не понимали, почему, просто они уходили на гнездо и не возвращались.
У нас были предположения, но не было доказательств, поэтому мы выслали команды с камерами и радио. Потеряли две и все еще ничего не знали. Ваша команда - первая, которая вернулась. Ваш клип - нужный нам ответ. Мы уже обнаружили еще два гнезда с четырьмя кторрами. Оба нейтрализованы. Мы уже изменили наши процедуры. Вы спасли множество жизней.
- Хотелось бы, чтобы об этом сказали раньше.
Валлачстейн снова вытер мне лоб полотенцем. - Я думал, что вы должны были пересмотреть свои действия, после того, как прибыли, и найти ответ сами. Мы не были уверены в том, какого сорта клоуны вы с другом. Мы все еще не уверены в вашем друге, но он занят чем-то и держится в стороне, и мне кажется, что я по крайней мере должен быть ему за это благодарен. Возможно, я мог бы найти для него чего-нибудь, где он не мог бы натворить много хлопот.
Я пропустил все мимо ушей. Это ничего не меняло. - Я не спас Шоти.
- Верно. Он мертв, - ответил Валлачстейн, - и, похоже, таким и останется.
Я сел и глянул на него: - Весьма бездушно.
- Знаю, что это так выглядит, - сказал он. - Фромкин был прав относительно тебя.
- Фромкин?
- Как ты думаешь, о чем было интервью? Я хотел знать твое отношение к уничтожению кторров и насколько искренним я могу быть с тобой.
- Что он сказал?
- Что я должен сказать тебе всю правду и ничего больше. Он предупредил, что ты тяжело воспримешь ее.
- В самом деле?
- Да. - Он улыбнулся. - Ну и как, ты хочешь эту работу?
- Не знаю. Я снова буду на передовой?
- Тебе также повысят звание.
- Насколько?
- До лейтенанта.
- Вы шутите.
- Хотел бы. Только офицеры привлекаются к этим исследованиям. Поэтому, если мы хотим добавить члена команды, нам надо сделать его офицером.
- Я могу оставаться "прикомандированным гражданским персоналом"?
Он покачал головой: - Никакой невоенный персонал не допущен к операциям секции слежения. Так каков твой выбор?
- У меня есть время немного подумать?
- Ответ мне нужен сегодня вечером. Поэтому мы пришли к тебе так поздно. Нам надо было принять некоторые решения. Некоторые из них вызваны событиями этого утра. И ты - тоже часть этих решений. Мне пришлось выкручивать руки, чтобы взять тебя на борт. Теперь либо бери ее, либо уходи.
- Что если я уйду? Тогда что?