Нервничать?... Кторра? Бездумно я шлепнул его по боку. Он дернулся, как от укуса.
- Не надо, - сказала она, - посмотрите...
Волны дрожи пробегали по телу кторра. Две девушки на платформе свесились прямо над спиной кторра. Они пытались спасти набор датчиков. Отдернули их и ждали, пока кторр перестал дрожать. Одна девушка уставилась на меня. Когда плоть животного перестала трястись, она вернулась к своей работе.
- Извините, - сказал я,
- Животное невероятно чувствительно. Он слышит все, что здесь происходит. Он реагирует на звук вашего голоса. Видите? Он дрожит. Он знает, что вы враждебны. И он вас боится. Наверное, он больше боится вас, чем вы его.
Я посмотрел на кторра новыми глазами. Он боится меня!...
- Поймите, он еще ребенок.
Я не сразу ухватил смысл выражения, относящегося не только к тому, что здесь в лаборатории, но и к тем, что снаружи, диким.
Если этот - только ребенок, если все снаружи - только дети, то каковы же взрослые? Четвертый кторр?...
- Погодите - он не может быть ребенком!
- Почему?
- Он слишком велик, я же привез яйца! Маленький кторр должен быть..., - я развел руки, словно держал щенка, - ... вроде этого ...
- Вы таких видели?
- Э-э...
- Какой самый маленький кторр, которого вы видели?
- Э-э... - Я показал: - Этот.
- Правильно. Вы слышали о накоплении тяжелых металлов?
- А что это?
- Способ измерения возраста животного. Тело не пропускает тяжелые металлы вроде свинца или ртути, они накапливаются в клетках. Неважно, насколько чистую жизнь вы ведете, вы неизбежно захватываете небольшие их количества прямо из атмосферы. Мы основательно проверили это животное. Его клетки удивительно похожи на земные. Вы знаете это? Он почти мог происходить с нашей планеты. Может, когда-нибудь и произойдет. Но вот штука: в его организме следов тяжелых металлов не более чем на три года жизни. И мне кажется, что в действительности гораздо меньше. Скорее восемнадцать месяцев. - Она подняла руку, чтобы я не прерывал ее. - Поверьте - мы это проверили. Мы намеренно ввели следы металлов в его организм, посмотреть, каким образом они будут выводиться. Да, они выводятся, наша оценка возраста основана на этом уравнении.
И тут нет аномалий. Все наши дополнительные исследования подтверждают гипотезу. Восемнадцать месяцев. Два года максимум. У него невероятная скорость роста.
Я покачал головой: - Но как же яйца?...
- О, вы правы. Яйца. Яйца кторров. Пойдемте со мной. - Я прошел за нею в комнату, из которой мы пришли. Она подвела меня к ряду клеток. - Вот яйца, - показала она. - Видите маленьких кторров?
Я подобрался к клетке и уставился.
Внутри были две небольшие тысяченожки. Они лоснились и казались влажными. Они сосредоточенно жевали искромсанные ветки. Третья маленькая тысяченожка как раз прогрызла дыру в скорлупе яйца. Она внезапно остановилась и посмотрела прямо на меня. Меня пробрал озноб.
- Единственное интересное в этих малышках, - сказала она, цвет живота. Видите? Ярко-красный.
- И что это значит?
Она пожала плечами: - Может, они с Род-Айленда. Не знаю. Вероятно, ничего не значит. Мы находим на их животах самые разные цвета.
- Когда они вылупились?, - спросил я.
- Сегодня рано утром. Милые, вам не кажется?
- Я не схватываю, - сказал я. - Зачем кторрам держать яйца тысяченожек в своем куполе?
- Зачем вы держите куриные яйца в своем холодильнике?, спросила доктор Борджиа. - То, что вы нашли - обычная кторрова версия цыплят, вот и все. Эти создания едят материю, стоящую слишком низко в пищевой цепи, чтобы заинтересовать кторров. Они удобные маленькие механизмы для собирания пищи и запасания ее, пока черви не проголодаются.
- Я в замешательстве. Яйца казались слишком большими, чтобы их отложили тысяченожки.
- А вы знаете, какими могут вырасти тысяченожки?
Я покачал головой.
- Посмотрите сюда.
- Госссподи!, - выдохнул я. Тварь в клетке была размером с большого питона. Больше метра длиной. - Вау!, - сказал я, - я это не знал.
- Теперь знаете. - Она смотрела на меня, зеленые глаза довольно сверкали. - Есть еще вопросы?
Я отступил от клетки и повернулся к ней. Я сказал: Извините. Я был паяцем. Пожалуйста, простите меня.
- Мы привыкли общаться с неприятными созданиями. - Она невинно улыбнулась. - Вы вообще не представляли проблемы.
- Уф. Я это заслужил. Слушайте, очевидно, что вы здесь знаете, что делаете. Как раз такого мне не хватало в Центре. До сегодняшнего утра я даже не знал, что эта секция существует.
- И никто не знал, пока мы не взяли под стражу этого мальчика... - Она показала большим пальцем через плечо.
- Я действительно извиняюсь, - сказал я.
Она повернулась посмотреть на меня: - Принимается. А теперь слушайте хорошенько. Мне наплевать, что вы извиняетесь. Мне все равно. Все прошло. Позвольте сейчас научить вас кое-чему.
- Э-э, да.
- Вы теперь офицер. У меня для вас плохие новости. Каждый чертов фуфырь, который видит нашивки у вас на рукаве, рассчитывает на вас, вы понимаете? Он хочет знать, может ли доверять вам полностью, когда речь идет о его жизни. Именно так и вы относитесь к вашим начальникам, не так ли? И ваши люди именно так будут относиться к вам. Вы выступали как паяц и позорили не только себя, но и каждого, кто носит такие нашивки. Поэтому, держитесь соответственно. Нашивки - это не привилегия! Это ответственность!
Я чувствовал себя неважно.
Мне казалось, это заметно. Она взяла меня под локоть и повернула к стене. Понизила голос: - Слушайте, я знаю - это больно. Вам надо узнать еще кое-что: критика - это признание вашей способности давать результаты. Я не стала бы так давить на вас, если бы не была уверена, что вы поймете. Я знаю, кто вы. Я знаю, как вы получили эти нашивки. Это прекрасно, вы их заслужили. Я слышала о вас массу хорошего. Верите или нет, но я не хотела вас расстраивать. Понимаете?
- Э-э, да. Понимаю.
- Не хотите что-нибудь сказать?
- Э-э... мне кажется - только спасибо. - Я добавил: - Буду знать, где остановиться, Э-э, я в страшном смущении.
- Знаете, все новые офицеры совершают ту же ошибку. Вам повезло, что вы сделали ее здесь, а не в более серьезном месте. Вы думали, что нашивки меняют вас. Нет, не меняют. Поэтому, не примешивайте их. Вы - это не ваше звание, вы - просто человек, которому доверена доля ответственности. Поэтому, я выдам вам секрет. Ваша работа - не приказывать людям, а вдохновлять их. Помните это и успех вам будет обеспечен.
- Спасибо вам, - снова сказал я. Что-то было в ее манере говорить. - Вы не родственница Фромкину?
Она улыбнулась: - Я училась у него. Девять лет назад. - Она протянула руку: - Меня зовут Флетчер. Можете звать меня Флетч.
Я осторожно пожал ее руку. Запястье все еще болело.
Она сказала: - По правде говоря, мне нечего делать с вашими жуками. У меня и так много жуков. Заберите их отсюда. Вы окажите мне услугу. - Она окликнула все еще ожидающих помощников: Грузите клетки для лейтенанта.
Я сказал: - Я буду сообщать вам, что обнаружу. - Посмотрел на часы: - Мне хочется задержаться, но меня ждет самолет.
Я неуклюже повернулся к двери. Она подошла и встала предо мной: - Еще одно. Это была прекрасная стрельба. Я была там. Поздравляю. - Она приподнялась и тепло поцеловала в губы.
Всю дорогу до джипа я чувствовал, что краснею.
41
Мы были на высоком холме, нависающем над темной долиной, почти каньоном. На дне поблескивающий поток струился зигзагами с севера на юг между двумя крутыми склонами и разливался широким мелким прудом в устье каньона. Поверхность воды отражала небо, вода казалась голубой. На дальнем конце пруда вода тихо переливалась через край низкой дерево-земляной плотины.
Длинная коса выступала в маленькое озеро. Возле плотины стоял круглый купол, почти незаметный на фоне черного холма. Я долго изучал его в бинокль. Купол выглядел темнее обычного. Казалось, он весь был вымазан грязью. Неплохой камуфляж, но все же недостаточный, чтобы обмануть компьютеры. Спутниковая разведка наблюдала, обрабатывала и анализировала двадцать четыре часа в сутки предательские изменения в локальной области. Особая круглая шишка хижины червя, плотина, местное изменение деревьев - каждый признак мог послужить причиной расследования, все вместе поместили долину в список Особого Внимания. У нас заняло три недели, чтобы добраться сюда.