И вновь их поведение вызвало в Эмиле необъяснимое, неуловимое беспокойство, взламывающее ледяную корку, которая сковывала его душу. "Что это за люди? Их не устрашили ни смертоносное оружие, ни жестокость солдат. Они не испытывают страха. А ведь стоит Ярдоку приказать, и все они превратятся в горстку жалкого пепла..."
Ведь каждое селение в период боевых действий превращается в стратегический пункт, поскольку им следует овладеть. Овладеть - значит исключить любой фактор риска. И для каждого из солдат задача ясна: создать вокруг себя вакуум. Только так он обеспечит собственную безопасность. Даже шелест листьев чреват опасностью: он может заглушить шаги крадущегося противника. Но куда опаснее люди! Лишь после того, как от них не останется и следа, рота будет чувствовать себя уверенно. Уверенно - чтобы продолжать военные действия. Таков круговорот смерти.
Пытки в его понимании служили надежным средством, чтобы выжить, благодаря полученной информации обеспечивалась личная безопасность. В отличие от Ярдока, Оклы или Эстебана, сам он не получал удовольствия от пыток, не верил в их необходимость, но совесть с ними мирилась.
Однако эти люди... По какой-то необъяснимой причине Эмиль отказывался отнести их к разряду потенциальных противников... И все же их поведение было лишено всякого смысла. Как ни орали Окла и Лебоб на толпу, их вопросы ответов не находили. Странным было и то, что на сей раз солдаты столкнулись не с открытой, безграничной ненавистью, а с удивлением и даже любопытством.
Поток загадочных, необъяснимых на первый взгляд странностей захлестнул Эмиля с головой, но когда он словно бы оглянулся, прозрел, перед ним открылся новый мир.
"Эти люди ничего о нас не знают, - подумал он вдруг. - Не знают ничего". И вдруг громко и отчетливо проговорил:
- Мы оказались не в своем времени, слышите? Мы - в будущем! Прекратите! Прекратите!
Он кричал, умоляя и заклиная, и сам не знал, откуда у него взялись силы, чтобы подняться над темной массой солдат. Эмиль искал объяснения не только для себя, но и для Ярдока, он ослушался приказа командира, грозил раздавить его теми истинами, которые ему, Эмилю, открылись.
Подбежавший Ярдок ударил его кулаком в лицо. Кожа на губах лопнула. Эмиль почувствовал солоноватый привкус крови во рту. Несколько секунд в нем боролись два чувства: привычка к рабскому послушанию и те новые ощущения, которые его сейчас переполняли. Наконец ему все-таки удалось как бы перепрыгнуть через бездну привычного повиновения.
Он утер тыльной стороной ладони вспухшие губы.
- Это правда. Мы пробыли под нашими накидками несколько веков. Войны больше нет. Мы оказались в будущем. Как это случилось, я не знаю. Но всем этим людям, - не спуская глаз с Ярдока, он указал на молчаливую толпу, ничего ни о какой войне не известно. И о нас тоже. Мы можем убить их, но они не смогут, не сумеют ответить на наши вопросы.
Зрачки Ярдока так и запрыгали. С калейдоскопической быстротой в его глазах ненависть сменилась беспомощностью и, наконец, бессильной яростью. Однако, если поведение Эмиля и выбило его из колеи, вида он не показал. Прорычал новый приказ. Шесть человек послал в охрану, остальных собрал вокруг себя.
Подобно хитроумному шахматисту, Ярдоку удалось найти интересный ход, позволивший ему выиграть время.
- Вы слышали, о чем тут распространялся Эмиль. Я делаю скидку на то, что он, как и все вы, измучен тяжелым походом. Многие наши товарищи погибли смертью героев, и нервы у нас на пределе. Выскажитесь. Говорите, что думаете.
Его короткая речь поразила солдат: в ней не прозвучало ни непререкаемой воли, ни деспотичности, столь ему присущих, скорее наоборот.
- Ерунда, - небрежно отмахнулся Лебоб. - Сломался он, вот и все. Сержант постучал себя пальцем по лбу. - От него одно беспокойство. Лучше всего будет, если он...
В ответ послышался единодушный ропот. Все они наблюдали почти то же, что и Эмиль. Сталкивались со схожей реакцией местных жителей на их появление. И слова Эмиля, какими безумными они ни казались на первый взгляд, объясняли многое.
- А что показывает компьютер? - поинтересовался кто-то.
- Я вижу, - неожиданно миролюбиво заговорил Ярдок, - никто из вас не считает, что Эмиль спятил? Вы с ним заодно? Что же, не стану ничего от вас скрывать. Стратегический компьютер не выдает больше никаких нужных нам данных. Нет информации о действиях противника, не поступают кодовые сигналы наших армий. Контроль приема стоит на нуле. Возможно, он просто вышел из строя. Но молчит и запасной компьютер.
Ледяное молчание сковывало роту.
Выходит, то, к чему они отнеслись как к абсолютно невозможному, абсурдному, все-таки случилось. И не с кем-нибудь, а с ними. Они не живут более в своем времени, они перенеслись в чужое. От своего времени их отделяют века.
Эмиль с удивлением наблюдал за Ярдоком. Он больше не приказывает, он объясняет, обсуждает. Разве это не самое убедительное доказательство того, что произошло нечто небывалое?
- Судя по отдельным фактам, не исключено, что мы и в самом деле находимся не в своем времени. Но чтобы удостовериться в этом, необходимы доказательства. Пусть жители селения вернутся в свои дома. И там вы постараетесь найти эти доказательства. Не забывайте о новинках техники, требуйте, чтобы вам показали оружие, собирайте любую представляющую интерес информацию. К утру мы решим, как действовать дальше.
Эмиль испытывал явное облегчение, сопровождая людей, своих людей, к их дому. От домика-гриба на него повеяло уютом, и это ощущение лишь усилилось, когда он проходил мимо комнаты, где оказал помощь девушке. В душе он ругал себя, обзывал дураком, но чувство это не оставляло его.