— Да уж, попали впросак! Это стадо, оно терлось о проволочную ограду, а лошади бегали вокруг.
Мы двинулись вправо вдоль ограды. Показались деревья и несколько домов. Нигде ни огонька. Мы подкрались к домам. Прошли несколько шагов меж каменных стен. За ними луг полого спускался вниз. Мы подошли к краю крутого обрыва. Снизу, из глубины, доносился громкий шум. Там повис плотный белый туман.
— Что там — поезд идет? — спросил я.
— Вряд ли здесь еще идут поезда. Верно, это Маас. Только и мне чудно — что-то уж больно громко он шумит. Попробуем-ка спуститься. — Лейтенант стал спускаться ощупью. Склон был усыпан галькой. Лейтенант начал скользить. Я схватил его за руку. Но он все скользил. Тут Цише тоже пришел на подмогу, и мы вместе втащили Фабиана наверх. Он немного дрожал, но не проронил ни слова.
Ища тропу, мы пошли вдоль склона влево. Снова начался подъем. Взобрались на небольшой холм, дальше на три стороны был крутой обрыв. Мы остановились у куста шиповника.
— Ясно одно, — сказал лейтенант, — вниз с воинскими частями не пройдешь. Вот это мы и должны были установить. Отдохнем здесь. Тут поспокойней от разных сюрпризов.
Я расстелил плащ-палатку и уселся на ней с лейтенантом и Цише. Кружка в кармане мундира опрокинулась, и карман стал весь жирный от соуса. Хорошо еще, что я ничего больше туда не клал.
Я разрезал мясо перочинным ножом, и мы съели его втроем. Цише достал хлеб, а Фабиан сваренные вкрутую яйца.
Стало тихонько накрапывать.
— Мы должны остаться здесь до завтра, — сказал лейтенант, — чтобы днем снова осмотреть местность. Но тут чертовски холодно и мокро. Посмотрим, нельзя ли укрыться в деревне.
Ночевать в деревне показалось мне опасным. Бельгийцы, говорят, уже не одного ухлопали ночью. Да к тому же откуда нам было знать, не засел ли уже в деревне неприятель.
Мы подошли к первой усадьбе. Она, словно крепость, была окружена высокой стеной. Ворота стояли настежь. В доме залаяло множество собак. Фабиан оставил двоих из нас у ворот.
— При первой же опасности — стрелять!
Мы прокрались во двор. Чертова темень, а посередине двора — черная куча навоза. Лаяли собаки. Лейтенант нажал на дверную ручку. Дверь на запоре. Лейтенант постучал. В одном из окон появился свет и исчез. Лейтенант три раза постучал в дверь рукояткой пистолета. Удары гулко отдавались в доме. Лаяли собаки. Вспыхнул свет в дальнем окне, потом в другом. Кто-то подошел, шаркая, и отпер дверь. Мы вошли внутрь. Лейтенант отворил дверь напротив. Там стояли двое рослых мужчин и женщина; они молча смотрели на нас.
Лейтенант указал рукой вправо:
— Ищите оружие!
Я видел, как женщина упала ему в ноги, и прошел в комнату направо. Там темно. Иду обратно — за лампой. Женщина обхватила ноги лейтенанта и что-то кричит, не смолкая.
— Нашли что-нибудь? — спросил лейтенант.
— Нет, господин лейтенант, там темно.
— Тогда живей — прочь отсюда!
Мы вышли.
— Придется подыскать что-нибудь другое, — сказал лейтенант, словно про себя.
Да, теперь надо быть начеку! Нам всем еще был памятен тот жуткий двор. А мы куда как неосмотрительно стоим здесь на деревенской улице.
— Что-то там было не так, — сказал Фабиан. — Чего эта женщина так перепугалась?
Мы медленно шли по улице. Вся деревня, казалось, состояла из трех больших дворов. Слева мы обнаружили открытый с трех сторон навес.
— Переночуем здесь, — сказал лейтенант.
Мне это место показалось вроде бы надежным, слева была стена, а остальные стороны открыты.
Мы натащили туда соломы.
— Ренн, вам стоять на посту.
Я накинул на себя плащ-палатку и стал ходить взад-вперед перед сараем.
Как испугалась эта женщина! Как жутко было в том доме! Видать, на то была какая-то причина. Может, прикончили там двух-трех наших? Ведь говорят же, что кое-кто исчез. Неожиданно мелькнула мысль: а лошади? Бельгийские тяжеловозы не бегают так, за здорово живешь, среди ночи. Это были кавалерийские кони.