Я вскочил. Шаги! Сверху с откоса сбегает офицер, следом за ним человек тридцать. Что, если они нас увидят, — как мы тут прячемся за домом?
— Нам надо за ними, вперед! — поспешно сказал я. Цише уже закончил перевязку.
— Не оставляйте меня здесь одного! — взмолился Леман.
— У нас сейчас дела поважнее!
Тот взвод уже перед зданием в каменоломне. Мы выбегаем. Леман ковыляет за нами. Хлопают выстрелы! Взвод залег на дороге. Один-другой хотят повернуть назад.
— Туда! — кричу я и показываю на угол дома в каменоломне. Воз с сеном кособоко загораживает вход.
— Они стреляют из дома! — кричит кто-то. Опять бельгийцы! Я вскидываю винтовку и стреляю. Рядом со мной тоже стреляют. Некоторые бегут вслед за мной к зданию в каменоломне. Леман тоже. Я опять спускаю курок. Щелчок! Проклятие! Овечка! В стволе уже ни одного патрона. Кругом трещат выстрелы.
— Возьми меня с собой, друг! — просит кто-то. — Подхвати под мышку!
Я перебрасываю винтовку в левую руку и обхватываю его. Может, больно ему, но что поделаешь! Он тяжелый! Шагнул левой ногой и опять осел. Палят прямо в стену. Между домом и телегой только узкий проход. Что-то резануло по моему кепи. Голова гудит. Я волоку его. Он стонет. Мы уже миновали первое окно. Он начинает выскальзывать у меня из рук. Нога его обмякла. Я вцепляюсь в его мундир. Он сидит на нем плотно. Не за что ухватить. Кто-то мчится за угол мимо нас, без винтовки.
Осталось повернуть за дом! Готово!
Я ставлю винтовку к стене, обхватываю раненого обеими руками и сажаю, прислонив к задней стене дома рядом еще с одним, у которого из носа толстой струей течет кровь.
— Туда! — слышу я чей-то взволнованный возглас и оборачиваюсь.
— Вы что — рехнулись? Сидеть здесь!
Это унтер-офицер из другой части. Я струхнул. Но он смотрел на меня с мольбой.
— Мы выставим здесь посты! — Я хотел сказать это, как положено по субординации, но получилось резко. — Эй, Цише! Наблюдай за той стороной! Если кто покажется в окне — стреляй!
Унтер-офицер собрался с духом:
— Мы тоже выставим посты.
Я осмотрелся вокруг. Солнце освещало двор. На ногах держалось человек десять. И столько же лежало раненых на земле, и на стоявших повсюду повозках, и на разбросанных кругом инструментах. Здесь была кузница.
У моих ног, уставясь в небо, лежал Зандер. Он еще раньше спустился сюда с Цахе.
Я стал на колени возле него.
— Куда тебя?
Он поглядел на меня — лицо совсем черное.
— В живот, — сказал он и снова уставился в небо.
— Я могу тебе помочь?
Он чуть заметно покачал головой.
Я встал. Мой взгляд задержался на кронах деревьев над каменоломней — они отсюда были хорошо видны… Да, оттуда началось все то, что случилось потом. Там, наверху, я еще не трусил! Тогда еще нет. Да не трусость же это! А разве не трусость, потерять голову от двух-трех выстрелов? Прежде я палил по каменоломне, а теперь по дому! Хотя должен был бы знать, что опять впустую это. И от страха не заметил даже, что у меня в стволе нет патрона! А вот теперь передо мной лежит какой-то лейтенант, убитый. Он не струсил, погиб честно. И лежит мертвый! И так мне вдруг скверно стало!
Я выманил оттуда своих людей, а зачем? Чтобы не казаться трусом! Чтобы не казаться! Не казаться! Будто во мне не сидел страх, будто я не трусил! Мысли хлестали меня. Ведь я драпанул. А нас учили: отступать нельзя. И прятаться за дом тоже. И тут, — как обухом по голове: останься мы впереди, — нас бы убили, а для чего? Вовсе без пользы. Я только зря пожертвовал бы Сокровищем и остальными. Я за все, стало быть, в ответе, как ни поступи.
Я увидел, что Сокровище осматривает что-то на фляжке Ламма. И только тут до меня дошло, что уже какое-то время бьет артиллерия. Что-то прошелестело над долиной, загремело и тяжело раскатилось вширь, отдаваясь неумолчным гулом из каменоломни; трудно было понять — шло ли это с нашей или с французской стороны.
Я подошел к своим.
— Слушай, — засмеялся Сокровище, — у меня пробило штаны на заду, а Ламму процарапало фляжку.
Я вспомнил, что ведь и мое кепи зацепило что-то. Я снял его. С правой стороны был вырван кусок канта.
Сокровище пощупал порванное место и рассмеялся.
— А ты погляди на мой зад! — сказал он.
Ах, подумал я, ты, видать, даже не понимаешь, что здесь происходит, счастливчик!
— Где Леман? — спросил я.
— Там, позади тачки.
Я отошел от них. Нужно что-то делать! Но если впереди лежат раненые, посылать ли туда других, чтобы было еще больше раненых?