Я встал и прошел немного вправо. Постоял там малость. А толку что? И я пошел обратно и опять сел. Хоть бы мысли пришли какие путные! И курить здесь не положено. Я снова встал. У меня были еще две сигареты. Где бы тут закурить украдкой? В хлебах? Нет, вот те двое могут заметить.
Наконец прошли и эти два часа. Я разбудил очередных часовых и разъяснил им обстановку. А когда вернулся, вижу — Ламм опять сидит возле моего ранца.
— Разве ты не устал? — спросил я.
— Я всегда жутко ненавидел военщину, — сказал он, весь погруженный в свои мысли. — Но ведь это же нелепость, чтобы происходило что-то, в чем не было бы никакого смысла!
— Какой же должен быть в военщине смысл? — спросил я без особого интереса.
— На это я тебе тоже не сумею ответить. Но может ли наша судьба пойти когда-нибудь по иному пути?
— Стало быть, ты считаешь, что в жизни все идет к какой-то точно намеченной цели?
— Да, что-то в этом роде.
Вскоре он встал и улегся спать. Я же вначале был очень возбужден. А потом почувствовал большую усталость. Голова так и валилась на грудь…
Чтоб не заснуть, я встал и принялся ходить взад и вперед.
Никак, топот копыт?
Я прислушался.
— Ренн! — тихо окликнул меня часовой.
— Да, я слышу.
Я растолкал уснувших, чтобы быстрей их поднять.
— Занять пригорок! В ружье! Без команды не стрелять!
А сам бросился к часовым. Всадники были уже довольно близко.
— Вы двое оставайтесь в хлебах — мы возьмем их под перекрестный огонь! На дорогу не выходить! Я брошу туда ранцы — вспугнуть лошадей.
Я побежал назад и приволок на дорогу два-три ранца и одеяла — это выглядело жутковато. Потом залег с часовыми на пригорке. Топот все ближе — похоже, конников десять.
— Стой! Кто идет! — крикнул я.
— Гусарский патруль, — засмеялся кто-то.
— Осторожней! — крикнул я. — На дороге ранцы!
Они перешли на шаг, впереди ехал унтер-офицер.
— Французов не видно, господин унтер-офицер?
— Нет, впереди пустые деревни, даже мышей нет…
Мы взбодрились и болтали, перебивая друг друга. Я попросил Цише подежурить за меня и завернулся в одеяло и плащ-палатку.
Когда я проснулся, было уже светло.
За нами прислали нарочного:
— Постам вернуться на заставу.
Мы отошли. Расположились на жнивье с копнами хлеба. По дороге двигались войска. В походной кухне мы получили кофе и могли отдохнуть еще часика два. Я улегся в копну и выставил ноги на солнце.
Я проснулся. Жара меня разморила, одолела лень. Впереди непрерывно рокотали орудия.
Мы выступили. На дороге было много заторов. Артиллерия обогнала нас и остановилась. Мы топали в неподвижном, вонючем от пота облаке пыли. При малейшей задержке все ложились — так было тяжко. Гром орудий стал слышен отчетливей. Артиллерия снова проскакала вперед. Перед нами образовалось свободное пространство.
Мы пытались подтянуться. Но пространство все увеличивалось. Лейтенант ехал верхом впереди. В руке он держал ореховый прутик и постегивал коня. Но, перейдя на быстрый аллюр, конь тут же начинал спотыкаться, а потом опять тащился еле-еле. В конце концов лейтенант спешился и передал поводья денщику.
Мы взобрались на гору. Перед нами в зное простирались луга. Ни дерева, ни дома. Только далеко-далеко, в дымке, мнилось мне, висели облачка от шрапнелей. Хоть бы воды раздобыть, фляжки снова наполнить!
Кое-кто уже сидел или лежал у обочины дороги: руки и лица распухли, головы прикрыты грязными носовыми платками. Все больше становилось таких, кто не мог идти дальше.
Наконец мы прибыли в деревню и стали на отдых. Скинули мундиры, помылись у колодца.
— В ружье! С вещами! — закричал лейтенант.
Я торопливо напялил на себя рубашку и мундир и подпоясался кое-как.
— Что случилось, господин лейтенант? — спросил Эрнст.
— Французы у нас за спиной. Смотрите туда!
Дорогу, по которой мы прошли, поливали шрапнелью.
Отставшие мчались в поле.
Мы зашагали назад, наискось пересекая луг.
Тст! Тст! — дважды просвистела над нами шрапнель. Слева от нас, впереди стояли две походные кухни. Внезапно над лугом поднялось черное облако.
Храмм! — страшно громыхнуло следом.
И тут же рядом поднялось еще одно облако.
— Это гранаты, — сказал лейтенант. — Вашему взводу рассыпаться в цепь! Где залегли французы, я сам не знаю.
Мы выполнили команду. Я со своим отделением оказался на левом фланге.