П. Топер
Война
С благодарностью Фрицу Герберту Леру
Наступление
Приготовления
Объявили мобилизацию, и я стал ефрейтором. Поехать к матери я не успел и попрощался с ней в письме. А в день выступления получил ответ.
«Мой мальчик! Будь честным и справедливым. Вот все, что я могу тебе написать. У нас тут дел по горло. Твой брат тоже призван, и нам, двум женщинам, приходится со всем справляться самим. На внуков еще рассчитывать нельзя. Посылаю тебе пару теплых носков.
Будь здоров!
Я сунул письмо в бумажник и пошел в столовую, чтобы взять почтовой бумаги. По коридорам бегали люди. В столовой они толпились у стойки.
— Эй, Людвиг! — Цише, ухмыляясь, пододвинул мне рюмку водки.
— За первого русского!
Я чокнулся с ним.
Макс Домски, Сокровище, сидел на столе и болтал ногами. Он смотрел то на одного, то на другого и радовался.
Позади бородатый, толстый ефрейтор держал речь:
— Мы зададим этим собакам жару, будут помнить немцев! — Это его распалило: — Я знаю этот сброд! Не зря три года пробыл в Париже! Как завидят немецкого ландштурмиста, тут же дадут тягу!
Я купил почтовой бумаги и вышел. Сокровище побежал за мной. Я даже не взглянул на него.
— Ты что — не радуешься? — спросил он.
— Напротив! — сказал я холодно.
— Так почему не остался внизу?
— Не люблю болтовни!
Я умолк. Мне показалось, будто он хочет что-то сказать.
Мы вошли в нашу комнату, я сел на табурет и спросил:
— Ну, что у тебя?
Он уселся за стол и посмотрел на меня так, будто чего-то от меня ждал. Мой вопрос он вроде бы пропустил мимо ушей.
— Ты боишься войны? — спросил я.
— Так все же радуются.
Я задумался. Похоже, в мыслях у него сейчас все смешалось: война, опасность, смерть.
— Людвиг!
Я вздрогнул. Он ни разу еще не называл меня по имени.
— У меня нет отца. — Он сказал это смущенно, словно боялся жалости. Что мне было делать? Пожать ему руку? Но этот малый вовсе не казался слюнтяем.
— Макс, у тебя есть брат! — сказал я. И мне стало неловко.
Он очень спокойно поглядел на меня. Он понял меня! А ведь часто не понимал самых простых вещей.
Однако радости он не выказал. Ничего не сказал и стал готовиться к построению. Я надел на спину тяжелый ранец. Я и не ждал от него больше никаких слов. С грохотом ввалились несколько человек. Я еще раз сходил в клозет и сбежал по лестнице во двор. Я как-то весь ушел в себя. И мне казалось, что мои глаза словно сами по себе смотрят вокруг. Ноги двигались, ноша была тяжелой, но все это будто не имело ко мне никакого отношения.
В пути
Мы построились во дворе казармы. Позади нас запрягали возки. Лейтенант Фабиан пришел веселый; за его широкими плечами висел небольшой, лакированный черный ранец, похожий на школьный. Лейтенант стал перед нами и сказал:
— Мне не надо говорить вам речи. Мы же одна семья! И в нашей семье, слава богу, есть свое Сокровище!