— Так это как раз для тебя. Ты такой же вот… Ну, а сейчас время караула прошло. Я устал.
— Ренн! — услышал я чей-то голос.
Я проснулся. В блиндаж проникал только слабый свет с лестницы. Кто-то приближался ко мне. Снаружи доносились глухие разрывы.
— Что случилось?
— У нас уже трое раненых, и нас беспрерывно обстреливают.
Я быстро встал и побежал вверх по лестнице. Слева, над орудийным окопом Вейкерта, — крапп! крапп! — взмыли ввысь большие белые облака пыли.
— Где находились те трое, которых ранило?
— Один на посту у блиндажа, двое других — впереди у легкого пулемета.
— Какие посты сейчас на месте?
— Только один впереди.
— Вейкерт должен снять его! Мы поведем наблюдение отсюда вместо вас.
Посыльный нерешительно двинулся по лестнице. Но, высунувшись до уровня, на котором пролетали снаряды, бросился бежать, мелькая среди берез.
Я уселся на верху лестницы у входа в блиндаж. Правильно ли было снимать пост? Пожалуй, правильно. Но нужно доложить Ламму.
Я спустился вниз, разбудил Вольфа и послал его с донесением. Потом снова сел наверху. Усталость одолевала меня, я был вконец измучен. К тому же нестерпимо чесалась шея. Я стянул мундир и осмотрел воротник. Ничего не было. Но в галстуке был целый выводок молодых вшей. Я снимал их и выбрасывал. Этого еще не хватало! Я снял и рубашку. Ворот истерся. В расползающемся шве сидело еще несколько штук.
Снаружи светило солнце, но на лестнице было холодно. Я снова оделся. Кругом грохотало и гремело, клубы извести подымались в воздух. Я опустил глаза.
Раммс!
Я вскочил. Кажется, я чуть было не заснул. Теперь они, похоже, ведут огонь прямо сюда? Над головой в синем небе послышалось жужжание. Два маленьких аэроплана делали небольшие круги. При поворотах они серебрились. Дальше на стороне французов кружил большой аэроплан с широкими крыльями и хвостовым оперением, но без фюзеляжа. Это был французский корректировщик.
Тра-та-та-та! Пулеметная очередь в воздухе. Два немецких самолета шли косо один за другим прямо на маленькие серебристые аэропланы. Те взмыли. Потом один пошел вниз, преследуемый сзади. Белые разрывы шрапнели взметнулись ввысь с французской стороны и застыли в воздухе как белые барашки.
Вдруг я увидел, как один серебристый аэроплан начал падать — все быстрее, быстрее. Одно крыло оторвалось и закачалось в воздухе, как лист бумаги. Затем оторвалось и второе крыло. Аэроплан падал отвесно вниз, вверх хвостом — над ним змейкой вился дым. Он горел и упал где-то далеко в лесу.
Краммс!
Кусок известки задел мой левый рукав.
Прибежал Вейкерт.
— Наш блиндаж разрушен! — крикнул он.
— Где остальные?
— Не знаю. Наш пулемет выведен из строя!
Появился еще один.
— Раненые есть?
— Да, Штоль-Аугуст, но ранение легкое.
— Где остальные?
— Где-то здесь.
— Давай всех сюда!
Он выбежал.
Люди стали подходить. Только у двоих были винтовки. Все возбужденно говорили, перебивая друг друга.
— Весь блиндаж раздавило.
— Болтай больше! Я выбрался последним. Только две балки рухнули.
— Да нет, я же видел, как обрушился весь потолок.
«Что мне с ними делать?» — думал я.
Возвратился Вольф от Ламма.
— Господин лейтенант благодарит за сообщение. Он наблюдает сверху за происходящим здесь. Когда смотришь оттуда, сверху, то и вправду кажется, что здесь уже никого не должно быть в живых.
Я послал Израеля сообщить о новых потерях и о воздушном бое.
Оставаться с этими взбудораженными людьми я не мог — мне нужно было обдумать, что теперь предпринять. Поэтому я побежал к Зендигу. В его расположении пока было еще не так много попаданий. С лестницы его блиндажа можно было видеть Белую гору, которая тоже находилась под мощным обстрелом, но уже со стороны немецкой артиллерии. Около двух часов пополудни огонь там начал стихать. Тише стало и у нас.
Я вернулся в свой блиндаж, немного поел. Затем лег поспать. Люди Вейкерта перенесли сюда свои вещи и уже спали.
— Ренн! — услышал я голос Израеля. — Господин лейтенант сообщает, что сегодня вечером ожидается наступление французов. К пяти часам все должно быть в боевой готовности.
— Хорошо, — сказал я и попытался снова заснуть. Впрочем, может быть, следует заново перераспределить людей? Да и Вейкерту нужно выделить новый пулемет. Но у него осталось только шестеро людей.