— Это в память о смерти, что обошла, — пояснив, ткнув пальцем в наполовину распустившийся и еще не увядший бутон. — До сих пор изрядный синячище и по ночам кашляю, а ведь на мне все заживает очень быстро… Эвлетт примочки не успевает ставить.
Круглая свинцовая пуля смялась о накладку кольчуги, не сумев ее пробить. Накладка вмялась в стальные кольца, но они выдержали. А вот будь на гаере кираса, не прилегающая к телу, все могло бы закончиться по другому. Печально могло бы закончиться.
— Дядюшка Рейл, завтра вы запускаете вторую газету, — сказал я.
Старый хогг безмерно удивился:
— Вторую? А… зачем?
Я подсел к столу, начал быстро оформлять старому хоггу давно обещанный дворянский титул. Быть ему отныне бароном Рейлом.
— Это будет оппозиционная газета. Назовем ее… «Совершенная правда».
— Но… смысл? Не лучше ли, когда все газеты сосредоточенны в одних руках и выражают одно мнение — мнение правящего дома, ваше мнение? — Он живо принюхался своим носом-картошкой, и, действуя совсем не по наитию, схватил кубок Ричентера. — Хм-м… Хм-м… Можно? — Не дожидаясь разрешения, нацедил себе из бочонка, облизнулся и выпил. Даже не крякнул. Луженая глотка. Шутейник выругался, отобрал у дядюшки кубок и налил себе порцию.
— Не лучше. Народ должен иметь возможность получать альтернативное мнение о ситуации в стране. — Я не стал читать ему лекцию об управляемой оппозиции, не мальчик, постепенно сам все поймет.
— Критика власти! — вскрикнул Рейл в священном испуге.
— Легкая. Такой газете будет больше доверия. Выходить она будет периодически и только на период войны. Мы будем подавать новости слегка под другим углом и только тогда, когда мне это будет нужно. Сейчас, господин Рейл, я подам в «Совершенной правде» несколько новостей, дабы направить мысли моих врагов в нужное мне русло. Не спрашивайте больше, если пожелаете, Шутейник вам все расскажет утром, в воскресенье… Все ли готово для моих встреч с купцами и дюком, друг?
Мой гаер кивнул.
— Послал весть купцам, завтра ранним утром будут. С дюком хуже. Артачится. Однако его мы взломаем, явимся большой депутацией. Я уже бросил клич среди хоггов… Идут многие, в том числе дюки идут… Они ему покажут, и хвост ему подкрутят. Верьте мне, мастер Волк, все получится!
Баккарал Бай не забыл причиненной обиды и некоторого унижения, я ведь заставил его хитростью выплатить кредиторам все долги имперского дома… Теперь он рогом упрется, но не захочет меня видеть. Но мы его с хоггами сломаем, дожмем. Ничего другого не остается, как дожать. У Баккарала основные финансовые потоки из тех, которые я хочу направить на войну.
— Шутейник, какие настроения в Нораторе вообще?
Хогг вздохнул, поскреб кривой шрам над бровью.
— Слухи, конечно, после похорон разнеслись мгновенно… Что сказать: знать полагает, что превосходство Адоры и Рендора непреложно, что вы непременно отречетесь… К посольствам Адоры и Рендора еще вчера ночью выстроились очереди из знатных особ… Кто хочет подорожную, дабы уехать, кто просто стремится засвидетельствовать свое почтение будущей новой власти…
— Высшее общество Норатора, того, вспучено, — добавил дядюшка Рейл, хлебая из кубка.
— Взбудоражено, — поправил Шутейник. — Холера, мастер Волк, они же все… все… Ох-х-х… Под посольством Адоры мои люди заметили даже всех уцелевших придворных магов…
Магия в Санкструме имела прежде всего коммерческую основу. При дворе кормилось более двадцати магов разного возраста. Сильных и талантливых тут не привечали. Не было ни одного, способного двигать горами и трясти небесным сводом и, в конце концов, взять власть в свои руки и установить диктатуру чародеев. Астрология, неточное предсказание будущего (сбудется — или не сбудется, пятьдесят на пятьдесят), лечебные заклятия и горстка боевых вроде тех огненных шаров, которые метал в меня на кладбище кораблей нанятый ведьмак. Пожалуй, самое сильное и действенное, что умели маги — это набросить стелс-заклятие на достаточно крупное войско, сделав его незаметным для вражеских чародеев, как это случилось под Лесом Костей с армией Ренквиста. Ревинзер и его подопечные ощутили ее лишь когда Ренквист подобрался практически вплотную. В целом, магическое искусство стагнировало, границы применения силы были тесные то ли в силу метафизических законов этого мира, то ли еще по какой причине; могучие заклятия были магам неподвластны. К счастью, это распространялось на весь мир, включая Рендор и Адору.