— Однако вы не просто выбрались, вы изобрели новый способ наполнения государственной казны!
— Это не я. Это старый способ наполнение казны из моего мира.
— И вы не положили в свой карман ни копейки! Ваш брат Литон изволил ознакомить меня с бухгалтерией…
— Я же не Роберт Мугабе.
Он не понял, а я не стал рассказывать про африканского диктатора, который на склоне лет провел общенациональную лотерею, положив себе в карман главный приз.
Блоджетт вдруг остановился, сделал плавный жест перед собой:
— Туда нам не стоит углубляться, государь.
— Почему?
— Грязь. — Он сказал это спокойно, с легким оттенком презрения.
— Грязь?
— Рабочий квартал Варлойна. Прачки, швеи, кузнецы, слуги… И крысы. Сюда свозят отбросы с имперских кухонь… Здесь большой ручей, в нем стирают одежды дворян и в него же сбрасывают отбросы, дабы течением их вынесло в Оргумин. Сюда, вдобавок, привозят продукты из деревень, что питают Варлойн…
Изнанка дворца. В любом, самом раззолоченном дворце есть обслуживающий персонал. И отбросы. А грязь — изнанка любого большого богатства. Я сказал с улыбкой:
— Напротив. Хочется взглянуть. Пройдемте, старший секретарь.
Глава 5-6
Глава пятая
Запах, витавший между деревьев, доносился из большого кособокого строения с обширным деревянным навесом. Под навесом сидело около тридцати мужчин и женщин, хлебавших какой-то суп из деревянных мисок. Это заведение было чем-то вроде общественной столовой для рабочих. При виде нас вскочили, начали поясно кланяться, но я велел сесть и продолжить завтрак.
Неподалеку от навеса стояло пять мусорных бочек, набитых разной тухлятиной. Там же, у груды бочек, спокойно и несколько задумчиво восседал Шурик. Возле его массивных лап рядком лежали три удавленные крысы размером с предплечье ребенка. Крыс тут, очевидно, урожай, прямо как в современном гламурном Париже, где, как известно, этих серых друзей человека больше, чем горожан… Кот задумчиво смотрел на них, однако не ел — возможно, прикидывал, хватит ли продовольствия нам, в ротонде, теперь, когда появился лишний рот — то есть Амара. Судя по тому, что рабочие время от времени бросали коту какие-то объедки, был он тут частый гость, можно сказать, обжился.
— Шурик? Как ты здесь… Ты же спал в ротонде, архаровец! Только не говори — стреляли!
Кот взглянул с таким видом, словно ничего не случилось, словно он всегда тут жил и не понимает, о чем речь вообще. Он встал, и, как полагается коту, выпятил гармошкой спину. Затем вразвалочку — очень, очень неспешно! — подошел, потерся о ноги и оделил августейшим вниманием старшего секретаря: приблизился к нему, опешившему от страха бедняге, сел на задние лапы и, подняв ряху, зевнул во всю пасть, а коты умеют разевать пасть, превращаясь в маленькое чудовище.
Блоджетт ахнул. Я наклонился и поскреб Шурику шерстистые ухи. Вот, значит, откуда котяра приволок нам с Атли крысу. Он, не будь дурак, изучил все каменные джунгли Варлойна с окрестностями. Интересно, как скоро в рабочем квартале Варлойна народится новое поколение кошек — здоровенных, с огромными мохнатыми хвостами?
— Пойдешь с нами, кот?
Кот не возражал.
Среди деревьев виднелись приземистые бараки из красного кирпича. Часть без заборов, часть — обнесенная высоким частоколом. Сначала назначение частокола было не ясно, вскоре я понял, к чему его поставили. К одному такому зданию подъехала вереница крытых и открытых телег, где лежали корзины с битой птицей, сырами и колбасами, где лежали и верещали связанные поросята. Телеги начали запускать на подворье через большие ворота… двое Алых с алебардами. Я удивился, но кое-что понял.
Значит, частокол нужен для банальной охраны. Ясно, что воровство в Варлойне процветает, по крайней мере, среди обслуживающего персонала.
Впрочем, как и везде на Земле.
— Вы идете… т-туда? — опешил Блоджетт, когда я двинулся в глубину рабочего поселка.
— Хочу посмотреть, — кивнул я.
— Но… зачем?
— Мне интересно.
Он ничего не сказал, лишь засопел недоуменно.
Жилые бараки перемежались с рабочими помещениями. Слышался звон и перестук кузнечных молотов, ржание лошадей, квохтание кур. Кузницы зимние, летние, какие-то помещения с неясным назначением, где варят что-то загадочное, и по виду не съедобное. А вот швеи за открытыми окнами, целый десяток вокруг большого стола, штопают красные ливреи слуг… А вот местная корчма, одна из многих, очевидно: долетает запах еды, кислого пива, шум голосов. Тут, явно, кормят и поят уже не бесплатно, это классическая деньговыжималка для рабочих. Наверное, и штрафы тут накладывают безбожно за любую провинность… Такие рабочие поселки — та еще кормушка для разных мелких чиновников.