По факту это первое наше серьезное сражение. Грязь и кровь, закусил я губу, хмуро смотря на то, что происходит на болоте. Ад.
— Знаю, — сжал я зубы. — Знаю...
Вдруг взвыл Замерзайко. Надрываясь, он исступленно кричал в трубку лишь одно слово:
— КУДЕСНИК!
Глава 5
— Семён?!
— Подожди, дай подумать, — отмахнулся я, с тревогой наблюдая за кудесником, что накрыл себя и где-то сотню человек рядом общим щитом. Турки, неумолимо приближаясь к нашим позициям. Плотный обстрел не приносил результата. Голубоватый, сферический щит получал удар за ударом, по его поверхности расплывались пятна огненных вспышек, но он держался. Чёрт!
— Ступень духа? Четвёрка? — Нервно переспрашивали друг друга мои штабные, сжимая в руках оружие.
Я медленно помотал головой из стороны в сторону.
— Тройка. Четвёрка бы не оставил от нас и мокрого места, ударив по площади, а этот только защищается, приближаясь на удобную дистанцию.
— Третья ступень тоже не сахар, — поморщился Михаил. — Нам не хватит ни времени, ни огневой мощи, чтобы пробить его щит.
— Знаю.
— Нужно отступать, Семён.
Я оглянулся.
Некоторые солдаты все же струсили и уже бежали в деревню, надеясь спастись там или сесть на дирижабль, забывая, что вся его команда находится на земле. Да и...
— Тр-тр-тр, — сухо заработал пулемёт, повалив изломанными куклами в грязь тех, кто попытался сбежать.
Новый безопасник, женщина с короткой стрижкой, по имени Анна Ветлицкая не умела шутить и, как и сказала, поставила заградительные отряды позади нас. С моего разрешения. Трусов никто не любит. Падаль.
— Мы не успеем уйти, а тем более эвакуировать деревню, — ответил я Михаилу. — Будем драться.
— Как?! — Вскричал он в смятении, а потом сменил магазин в автомате, продолжая стрелять во всё отчетливее светящийся щит кудесника. Без толку.
И, да. Хороший вопрос, как?
Болото горело. Газ скопившийся над его поверхность вспыхнул слабым, синим пламенем и всё полыхнуло, не оставляя надежды выжить тем кто не был закрыт щитом. Теперь всю свою мощь полк сосредоточил на не убиваемом кудеснике. Вот только толку то...
Обычные люди, даже с оружием и артиллерией против кудесников, начиная с третьей ступени — ничто. Только столкнувшись с такой силой, понимаешь всю разницу между людьми и боярами. Понимаешь, почему они правят страной. СИЛИЩА.
— Эх... — Тяжело выдохнул я, загибая рукава на армейской рубашке.
Придётся рисковать. Форм третьей ступени у меня мало, допуска в нужные разделы императорских библиотек при канцеляриях нет (официально я пока только вторая ступень), так что всё что есть, вычитано в книге: «Ужас, эхо и многоликие тени бояр Чернозубовых», которую я, кажется, спёр у мачехи очень, очень давно, а на деле и двух лет не прошло. Пан или пропал, как говорится. Или эта форма меня убьёт или... Или мы все выживем.
Этот турок держит свой щит уже достаточно долго, чтобы выдохнуться. Ну-у-у. Или я надеюсь на это.
— Семён, ты что делаешь?! — Вскричал Жук.
— Отстань, — оттолкнул я его, продолжая вырезать на своих предплечьях буквы древнеславянского алфавита. Нож в моей руке порхал, оставляя за собой след из крови, а символы начинали светиться недобрым, черным светом. Как и всё у Чернозубовых, от этой волшбы пахло каким-то дерьмом. Но деваться мне некуда. За спиной Алиса и все те, кто стоит рядом. Отступить я не мог.
С каждой буквой, знаком, вырезанным на коже, мне становилось всё хуже. Руки тряслись. Бросало то в жар, то в холод. Тело покрыл липкий пот. Помутилось в глазах, но я продолжать вырезать символы...
— Ещё. Ещё немного, — бормотал я из последних сил, дорисовывая букву «покой» и завершая всё «словом» и «ять».
Время словно замерло. Миг, и все эти письмена вспыхнули злым, черным светом, сложившись в предложение, которое никто из ныне живущих на земле славян не мог прочитать.
После недоброй вспышки света Семён исчез. На его месте стоял... Стояло... Это...
— Блять! — Отскочили от того во что превратился Семен все те, кто находился в командирском блиндаже.
— Господи, молю. Спаси и сохрани, — начали молиться самые нестойкие.
— Михаил, что это? — Со страхом в голосе спросил растерявший всю свою невозмутимость капитан Замерзайко. — Михаил?
— А я знаю? — Огрызнулся тот. — Блять!
Тут, нечто, чёрная клякса, дрянь, в которую превратился Семен, вздрогнула, встряхнулась, словно сбрасывая с себя воду, и проломив своим аморфным, пузырящимся тьмой телом укрепление рванула по направлению к вражескому кудеснику.