Лорану сейчас шестнадцать. Через два года — в армию. Как и старший брат, желанием служить он не горит, но и косить тоже не собирается. И если надо будет ехать в Чечню, то поедет. Вот только повезет ли ему так, как брату?
Взять Бараева
При зачистке Алхан — Калы спецназовец закрыл собой командира
Двадцать второго июня две тысячи первого года российским спецслужбам удалось ликвидировать Арби Бараева, одного из самых жестоких полевых командиров. В этот день в Алхан — Кале была проведена уникальная операция. По количеству задействованных в ней спецподразделений всех силовых ведомств ее можно назвать самой крупной и самой удачной операцией спецназа в Чечне.
Но потерь избежать все же не удалось. Во время операции погиб военнослужащий Внутренних войск Евгений Золотухин. Погиб, закрыв собой своего командира…
Очередь раздалась неожиданно. По всем законам выжить в этом утлом сарае, который они распотрошили шквалом огня, не должен был никто. Но боевики выжили и, поняв, что отсидеться не удастся, приняли бой.
Первая очередь попала Золотухину в грудь. Солдата откинуло к двери, прямо на стоявшего за его спиной командира, развернуло вокруг оси. Но эта выпущенная в упор очередь не убила его, бронежилет не отдал солдатскую жизнь, выдержал. Такое бывает. Он бы выдержал и вторую, предназначавшуюся уже командиру, но эта очередь была слишком длинной, ствол задрало, и последняя пуля ушла чуть выше других…
Дом номер тридцать пять по улице Совхозной, одной из много численных улиц Алхан- Калы, оказался одноэтажным, но большим. Золотухин, быстро его оглядев, прикинул — комнат пять, не меньше. Да к тому же во дворе, огороженном высоким забором, наверняка масса пристроек. Это плохо, чистить будет трудно. А операция предстоит серьезная: где–то здесь находится Бараев со своей кодлой, они это уже точно знали. Операция по его поимке, раскручиваемая спецслужбами почти год, вошла в завершающую стадию, и теперь все зависело от них.
Они были готовы. Спрыгнув с брони, рассредоточились перед воротами, разбились на группы. Брать решили вгромкую. У спецов есть две тактики захвата. Можно подобраться к противнику быстро и тихо, а можно вломиться с шумом, стрельбой, обескуражив врага и подавив его сопротивление напором.
Пошли!
Калитка, чуть не слетев с петель от мощного удара сержанта, распахнулась.
Стреляя короткими очередями, спецназовцы с криками ворвались во двор, моментально рассыпались по тройкам. Все происходило очень быстро. Крик, мат, непрерывная оглушающая стрельба. Одна группа ринулась в дом, вторая, в которой был Золотухин, побежала к сараю, стоявшему на противоположной стороне двора.
Золотухин оказался там первым. Перед хлипкой дверью на мгновение задержался, как перед прыжком в ледяную воду. В голову толкнуло страхом, в висках застучало. К черту! Вперед, вперед, не терять темпа! Дав очередь через дверь, Евгений закричал и ворвался внутрь.
Мысли сразу исчезли, остались только образы. Шкафы. Очередь туда: все вокруг — живое и неживое — враг. Какое–то барахло: сломанные кресла, пустые коробки из–под гума- нитарки — прострелять, задавить, забить свинцом! Главное — быстро, не глядя, первым! Еще очередь! За спину можно не беспокоиться: прикрыта, командир от двери бьет в угол напротив.
Поворачиваясь по часовой стрелке, Евгений методично расстреливал сарай. Сзади, крутясь в противоположную сторону, бил командир.
Опустошив по два магазина, они остановились. Все вокруг: темные углы, шкафы, кучу барахла — простреляли по три раза. Даже если здесь кто–то и был, то в живых не осталось никого. Пустой сарай молчал.
— Здесь вроде чисто, командир. Что дальше?
— Отодвинь шкафы, посмотри, что там, я прикрою, — командир группы вскинул автомат, пальцем чуть придавил спусковой крючок.
Золотухин взялся за угол шкафа, с грохотом опрокинул его. За шкафом было такое же барахло, накрытое листом железа. Евгений протянул к листу руку, намереваясь отбросить его.
И в этот момент раздалась очередь…
Судьба, обходя препятствия, вела его через жизнь, чтобы он смог дойти до этого утлого глухого сарая и здесь умереть. Так уж суждено. Евгений уже понял это, и смерть, выглянувшая из–под листа ржавого железа, оказалась вдруг совсем нестрашной, простой и ясной, как синее небо в солнечный день. И он окунулся в нее без боязни.
Страха не было. Мир уменьшился для него до четырех мазаных глиняных хребтов–стен с океаном рукомойника и небом из соломы, а жизнь сжалась и стала совсем короткой: сколько нужно времени, чтобы лежащему под железом человеку слегка шевельнуть пальцем, а пуле — пролететь разделяющие их три метра? Золотухин решил прожить этот миг по–настоящему, не мелочась, и сделать то, что следует сделать.