— А у тебя? — спрашивает Андрюха меня.
— Не знаю, — отвечаю я.
— Как это?
— Это на вечеринке случилось. Я был чертовски пьян и совсем ничего не помню. Это можно считать за один раз?
— Можно, — говорит Осипов. Он единственный из нас, кто неоднократно был с женщиной по–настоящему, и его авторитет в этих вопросах непоколебим.
— А ты, Зюзик? У тебя было?
— Было, — отвечает Зюзик, ковыряя веточкой землю.
Осипов пристально смотрит на него.
— Врешь, — решает он наконец. — Ни хрена у тебя не было.
— Ну и что? Ну и что, что не было? — вскидывается Зюзик. — У меня все еще будет, понял? Чего ты пристал со своими идиотскими вопросами! Я, может, не хочу так, как Тренчик, с какой–то поварихой. У меня будет настоящая любовь, понял?
— А если не успеешь? — спрашивает его Андрюха.
— Пошел ты! — говорит Зюзик и замолкает.
— Ну ладно, я пошутил, чего ты. Все у тебя еще будет!
— Сплюнь, дурак, — говорю я.
Андрюха три раза плюет через левое плечо и стучит по дереву. Мы закуриваем по новой, некоторое время молчим.
— Блин, скорее бы уж в Чечню… А то што ж это такое — не армия, а сплошное пропи- жживание, — шепелявит раздувшимися губами Тренчик.
— А ты что думаешь, в Чечне разведки нету, что ли? — возражает ему Осипов.
— Есть. Но бить они нас там не будут.
— Почему?
— Почему у коровы сиськи между ног? — огрызается Тренчик. — Чего ж тут неясного? У нас же будет оружие. Ни одна сволочь не ударит меня, если у меня в руках будет автомат.
— Понятно, — говорю я. — Но у них тоже будет оружие, Тренчик. И в отличие от тебя они умеют им пользоваться.
— Это точно, — подтверждает Осипов. — Я когда узнал, что нас в Чечню везут, подумал, что хоть стрелять научусь как следует. А нас же здесь ничему не учат, только бьют.
— Как же мы будем воевать, мужики? — спрашивает Зюзик.
Это риторический вопрос, и ему никто не собирается отвечать.
Мы не умеем рыть окопы, не умеем укрываться от пулеметного огня и не знаем, как правильно установить растяжку, чтобы она не взорвалась в руках. Нас никто не учит этому. Мы не умеем даже стрелять, все в нашей роте держали оружие в руках только два раза. Если бы мы попали на войну прямо сейчас вот, из–под этого абрикосового дерева, то вряд ли прожили бы даже несколько часов.
— Надо валить отсюда, — говорит Зюзик.
— Да? И как ты собираешься валить? — интересуется Осипов. — У тебя есть деньги? Одежда?
— У нас есть магнитолы, их можно продать. На дорогу, пожалуй, хватило бы, — говорю я.
— А паспорт? Никто не продаст тебе билет без паспорта.
— Паспорт могут выслать по почте. Надо только написать родителям.
— А что, правда! — Зюзик увлекся этой идеей. Теперь ему кажется, что он и вправду готов бежать. В последнее время Зюзик вообще часто затевает эти разговоры. — А, мужики? Давайте напишем домой, чтобы нам выслали паспорта, и свалим отсюда, а?
Выясняется, что у Тренчика нет паспорта — он сдал его в воен комате. Да и у Осипова
тоже.
— Все равно денег на всех не хватит, — говорит Тренчик. — И потом, чего сейчас–то бежать, все равно ж разведки нету. Когда вернутся, тогда и побежим.
— Хоть бы их там поубивало всех, — говорит Андрюха.
— Нет, не всех, — возражаю я. — Виталика можно было бы оставить.
— Виталика — да. А остальных пускай всех убьет к чертям собачьим!
— А что нужно сделать, чтобы попасть в госпиталь? — снова заводит свою шарманку Зюзик.
Он никак не может расстаться с мыслью свалить из полка. Казалось бы, чего проще: полк не охраняется — вышел из казармы и иди куда хочешь. Вся беда в том, что идти–то как раз и некуда. Бежать домой? Там нас ждет тюрьма, ведь мы будем считаться дезертирами; к тому же до дома нужно еще добраться: нередки случаи, когда солдат убивают по дороге или похищают, уводят в рабство прямо на вокзале. Да и патрули кругом. Так что в полку безопаснее всего.
— Можно опустить почки, — говорит Андрюха. — Насыпаешь полстакана соли, разводишь водой, выпиваешь и прыгаешь с подоконника. Верный дембель… А еще можно дышать битым стеклом. Кровохарканье обеспечено — верных полгода в госпитале. А то и комиссуют, если повезет.
— Еще можно вены резать, — говорю я. — У нас в учебке один резал. Оттягиваешь кожу на руке и несколько раз взрезаешь ее лезвием. Очень эффектно, море крови, и главное — абсолютно безопасно.
— Попроси лучше Тимоху, он тебе челюсть сломает, и никаких проблем, — произносит Тренчик. — А можешь не просить, он все равно сломает когда–нибудь.