Он снова обводит нас победным взглядом. Ему никто не возражает. Собственно говоря, эти разговоры типичны для армии. Никто: от командира полка до простого солдата — не понимает, зачем он здесь. Никто не видит смысла в этой войне, а видит лишь одно — вся она продана от начала до конца. Эта война ведется бездарно с самого начала, и за ошибки генштаба, министра, верховного главнокомандующего (или кого там еще?) приходится расплачиваться солдатскими жизнями. Во имя чего эти смерти? «Восстановление конституционного строя», «контр террористическая операция» — всего лишь ничего не значащие слова, призванные оправдать убийство тысяч людей.
— Зюзик, ты готов убивать детей за Конституцию своей Родины?
— Пошел ты, — огрызается тот.
— Если война все равно не заканчивается, зачем же тогда воевать? Зачем убивать для того, чтобы дальше убивать еще больше? Кто мне это объяснит?
— Аминь, — произносит Тренчик.
— Никто тебе этого не объяснит, — говорит Осипову Витька. — «Зачем, почему»… Знаешь, что? Иди ты в задницу со своими вопросами!
— А вот интересно, — спрашивает Жих, — а Ельцин Грачева метелит? Он же старше его по званию. Ну, например, как Чак метелит прапоров. Представляете, министр обороны докладывает ему неправильно, а он раз — и в морду ему. А?
— А здорово было бы, — говорит Зюзик, — вывести на взлетку Ельцина и Дудаева, и пускай бы они метелили друг друга почем зря. Кто накостыляет другому, тот и победил. Как ты думаешь, кто кому навалял бы — Ельцин Дудаеву или наоборот? — спрашивает он меня.
— Я думаю, Дудаев Ельцину. Он невысокий, шустрый, и, по–моему, у него должен быть хороший апперкот.
— У Ельцина руки длиннее, — не соглашается Осипов. — И он намного выше и мощнее.
— Ну и что? Зато он грузный и неповоротливый. Нет, я поставил бы на Дудаева, — говорю я.
— Я тоже, — поддерживает меня Тренчик.
— А я бы на Ельцина, — улыбаясь, говорит Витька. — И пускай бы они подольше друг друга лупили, пока оба не получат как следует.
Мы ржем. Я прямо–таки представляю себе эту картину: два президента, как заправские прапора, метелят друг друга на взлетке. Рвутся рукава у дорогущих костюмов и лопаются представительские штаны. А мы стоим кругом и подначиваем их: мы — своего, чечены — своего. И никакой войны. И никаких трупов.
— Ладно, хорош, — говорит Осипов, отсмеявшись. — Никто ни с кем драться не будет. Зачем им драться, если есть мы?
— Да, это точно. Драться положено нам. Пошли.
Мы встаем и идем в казарму. Около столовой уже пусто, мы строимся в колонну по одному, Осипов командует нашим хилым строем.
— Раз, раз, раз–два–три! — орет он так, словно перед ним по меньшей мере усиленный армейский корпус. — Рота! — командует Осипов, и мы отзываемся тремя строевыми шагами. — Строевым! Марш! — орет Андрюха.
Мы чеканим шаг. Я со всей силы бью каблуками по асфальту, Тренчик с Витькой не отстают. Лупим по плацу так, что позавидовал бы Президентский полк.
— Выше ногу! Четче шаг! — командует Осипов и улыбается.
Я, Витька, Жих — мы идем строевым шагом посреди пустого плаца и ржем, как полудурки.
К нам в роту присылают молодых. Трое деревенских пацанов, все призвались где–то поблизости. Узнав об этом, мы теряем к ним интерес: они — сами по себе, мы — сами по себе.
Прислали и прислали, нам–то какое дело? Все равно сбегут. Все, у кого дом рядом, сбегают. Это нам бежать некуда, ближе всех к Моздоку живу я — всего–то полторы тысячи километров.
Ночью разведка поднимает их и ставит в спарринг.
— Слышь, связисты, сейчас проверим, что вам за молодежь прислали, — говорит Боксер.
Мы лежим на своих кроватях, как в партере, и наблюдаем. Сегодня нас бить не будут
— не наша очередь.
Разведчики образуют круг, в середину выталкивают одного новобранца — крепкого приземистого парня с покатыми плечами. С другой стороны на ринг выходит один из разведчиков.
Они начинают танцевать. Пара пробных ударов по корпусу, новобранец вроде держится неплохо. Он даже проводит один хороший в печень и уворачивается от двух мощнейших джебов. Затем разведчик бьет молодого в нос. Голова парня откидывается назад, по подбородку течет кровь. Он зажимает лицо ладонями и пытается уйти с ринга. Его выталкивают обратно.
— Не, мы так не договаривались, — простодушно говорит он. — Если по морде, то я драться не буду.
Его бьют ногами и заставляют драться. Он снова выходит на ринг. Еще двумя ударами разведчик сбивает его на пол.