— Нет, нет, только не это, — шепчет он. — Разрешите хотя бы надеть каску…
— А ну встаньте смирно, товарищ гвардии мяса рядовой, когда с вами разговаривает старший по званию! — грозно замечаю я. — В конце концов, я сержант! Но вам этого не понять. Вы вряд ли когда–нибудь будете удостоены этого высокого звания.
Мы с Андрюхой уже сержанты, тогда как Тренчик лишь младший сержант. Мне звание досталось на халяву: Савченко спер в штабе печать и нашлепал мне в военнике званий чуть не до лейтенанта. Андрюха же третью лычку заработал еще в учебке за отличную службу. Впрочем, это не имеет никакого значения, бьют нас наравне с рядовыми. Пожалуй, даже сильнее: быть старшим по званию, имея при этом меньший срок службы, — непростительный проступок. «Так ты еще и сержант?» — удивляются дембеля и навешивают мне пару лишних плюх. Поэтому я никогда не ношу лычки. Да их никто не носит, здесь важен лишь срок службы.
— А ну быстро! — подхватывает Андрюха. — Доложите мне задачу номер сорок один для специалистов КШМ[15] со спецаппаратурой! Этим вы окажете Родине неоценимую услугу.
— Товарищи сержанты! Докладываю! Идите в задницу! — четко отвечает Тренчик и вытягивается во фронт. Глаза его горят рвением отдать свою никчемную жизнь во благо конституционного строя нашей Родины.
— Плохо, младший сержант Жих, очень плохо, — говорит Андрюха, подражая командиру нашей учебной роты майору Ремезу. — Может быть, вы и тактико–технических характеристик радиостанции Р-111 не знаете? Доложите!
— Приемо–передающая симплексная возимая широкодиапазонная УКВ-телефонная радиостанция для обеспечения ТЛФ/РС в тактических звеньях управления, два поддиапазона 20–36–52, семьдесят пять ватт, двадцать шесть вольт, АБ 4/5 НКТБ‑80 бортсеть ПРД 18 А, вес сто килограммов, — без запинки тарабанит Жих.
Мы с Андрюхой стоим раскрыв рты. Я уже порядком подзабыл все эти премудрости, но теперь они всплывают в моей памяти. Все–таки трудно забыть морзянку, если тебе ее вбивали в голову тяжелой армейской табуреткой каждый день на протяжении шести месяцев. Мы учили ее в основном в упоре лежа. Удар по почкам — лучший стимул для развития тяги к знаниям.
— Господи, и такую лабуду мы талдычили целых полгода! — удивляется Андрюха. — Да кому это нужно?
— А ведь и вправду, — говорю я, — мы же учили всю эту хреновину, будто от нее зависела наша жизнь. Но никто не удосужился объяснить нам, как останавливать кровь, как вычислить снайпера в ночном бою или как украсть на кухне воду.
— Пидарасы, — говорит Андрюха. — Они все — одна сплошная банда пидарасов.
— А ну–ка быстро: что такое «интервал»? — продолжает Жих.
— Это расстояние по фронту между военнослужащими, подразделениями или частями, — отвечает Андрюха. — Здесь ты меня не подловишь. А вот доложите–ка лучше, товарищ сержант, значение аббревиатуры ЩСА? — спрашивает он меня.
— Как меня слышно, — отвечаю я.
— РПТ?
— Повторите.
— ЩРЖ?
Что такое ЩРЖ, я не помню. Зато помню характеристики телефонного аппарата ТА‑57, о чем ему и докладываю.
— Точка–точка–тире? — парирует Жих.
— Ти–ти–та, Унесло, Ульяна, — поет напевку буквы «у» Андрюха и тут же переходит в нападение: — Та–ти–та, как–де–ла, Константин! Ча–ша–то-нет, Человек — «ч»!
— Пила–по–ет, Павел, «п», — парирую я.
— Ай–да, ти–та, Анна!
Мы сидим в своей землянке, разговариваем друг с другом морзянкой и смеемся, как идиоты.
Всех добивает Тренчик. Он называет цифры, от одного до десяти:
— И–толь–ко-одна, Две–не–хо-ро–шо, Три–депу–та-та, Че–тве–ре-ти–ка…
Мы ржем.
Солдат, пожалуй, самое простое существо во Вселенной. Когда нам страшно, мы боимся, когда тоскливо — тоскуем, когда смешно — смеемся. Нет, мы ничего не забываем, каждый день войны ложится на душу тяжелым грузом, и когда–нибудь нам предстоит остаться один на один со своими воспоминаниями, но сегодня нам до этого нет никакого дела. Мы живы, что еще надо?
В конце концов, мы еще совсем мальчишки.
— Я на месте всех земных правительств устроил бы собрание, чтоб на нем постановили: выделить специальный полигон, куда страны отправляли бы свои войска и выясняли отношения, — вносит предложение Олег. — Например, здесь, в Чечне. А и правда? Россия могла бы сдавать Грозный в аренду. Захотели, например, потягаться Израиль и Палестина, отправили бы сюда свои армии и наваляли друг другу по первое число! Кто победил, тот и хозяйничает в Иерусалиме. А деньги за аренду можно было бы отдавать нашим раненым, кому поотрывало руки и ноги. Тогда они по крайне мере не просили бы милостыню в переходах.