Увезли меня в больницу спустя 6 часов. Рука начала понемногу опухать. Командир решил, что у меня ничего серьёзного, и не спешил. В больнице рентген, то, сё… Врач приложил магнит и полез инструментом прямо в рану. Алюминиевый осколок на магнит никак не реагировал.
Доктор снял маску.
— Как тебя зовут?
— Владлен.
— Иди домой, Владлен. Не переживай, и не с такими живут осколками.
В госпитале нашего батальона я долго убеждал медсестёр отпустить меня домой, так как я не алкаш и нигде не наебулю, и не пропаду. Договорились, что каждое утро я буду появляться на уколы, а вечером — делать их сам (на хуй оно надо?). Девочки сдались. Как только я вышел за калитку ВЧ, позвонил сыну: «Сынок, папу ранило, так что завтра едем на море».
Чай, не Сталинградская битва, обойдутся пока без меня там. Когда ещё такая возможность представится?
ЧАСТЬ 2
РЯДОВОЙ-РАДИОТЕЛЕГРАФИСТ
Всех наградить, связистов не расстреливать.
В конце мая 2015 года бригада «Восток» была окончательно переформирована в 11-й гвардейский мотострелковый полк Народной Милиции ДНР. Многие рядовые бойцы с радостью встретили такую реформу, так как в Корпусе платили зарплату — знаменитые 15 000 рублей. Сейчас не вспомню, но до марта — апреля 2015 года зарплату платили в американских долларах — 360 долларов получал рядовой боец и 420 — командир отделения. Странно было воевать с американским империализмом, колонизировавшим Украину, и получать деньги этого самого империализма. Денежное довольствие выделялось и бойцам «Востока», но платились они по непонятному принципу, а по большей части не платились вовсе. Зарплаты половинились, объяснялось это тем, что это деньги тем, кто не состоит в штате. («Ты ж не бросишь боевого товарища?!», «Мы воюем не за деньги».) Даже когда мы вошли в корпус, какое-то время нам давали только 6 800. Якобы остальная половина шла всё тем же нештатным, хотя в списках на денежное довольствие все были вписаны. 6 800 + 6 800 = 13 600, а расписывались мы за 15 000. Куда шло ещё 1 400, не ясно. (Понятное дело, что я озвучивал свои мысли, но не более. «Качать берёзу», находясь в розыске, было глупо, да и деньги у меня ещё оставались с «прошлой жизни». Начальству для прозрачности схемы правильнее было бы сделать так, чтобы каждый, кто получал зарплату, отдавал половину конкретному человеку — тогда бы не было подозрений и недомолвок).
Есть больные люди, которые считают, что солдаты, тем более на Священной войне, должны воевать бесплатно. Однако Священная война затянулась. Она шла уже больше года, и конца и края ей было не видно. Нужно было кормить семьи, и себя в том числе. В особенно трудном положении оказались многочисленные ополченцы из оккупированных территорий, у которых не было в буквальном смысле НИЧЕГО. Для офицеров отдали пансионат «Шахтёрские зори», а рядовые в буквальном смысле жили в блиндажах. Полноценных армейских казарм ещё не было.
Накрутив себе в голове, что я оперативный работник штаба, я старался попасть на каждый опорный пункт, чтобы яснее представлять обстановку на линии фронта.
Наша 9-я Дружковская рота стала 5-й ротой 2-го батальона 11-го полка. В батальон вошла рота Грузина, которая держала оборону на Спартаке (6-я рота), и отряд Саида, который стоял на Жабуньках (4-я рота). Изваринская рота, которая стояла где-то в районе взлётки ДАП, стала миномётной батареей. Формировались отдельные взводы. Командиром батальона стал Крым, а начальником штаба — Жора. КП нашей роты стала КП 2-го батальона.
Не знаю, как сейчас, но в 2015 — начале 2016 г. «линия обороны», буквально на входе в Донецк, представляла собой жидкую систему плохо оборудованных сторожевых постов, на которых несли службу от 5 до 10 человек. Посты были разрознены друг от друга и даже зачастую не имели связи между собой. Рота, в которой я пришёл служить, занимала, таким образом, оборону от южного края ДКЗХИ и до «Вольво». Дальше была большая, никем не контролируемая брешь, и начинались Жабуньки. В этом дачном посёлке, который фактически с трёх сторон простреливался противником, была целая солянка подразделений. В период формирования силовых структур министерств республики все подразделения прошли обкатку в этом несчастном посёлке. Там стоял спецназ прокуратуры, спецназ судебной охраны, какие-то части Внутренних Войск, наша 4-я рота и, возможно, ещё кто-то. Так как все эти «спецназы» приезжали туда ненадолго, то об оборудовании полноценных укреплений никто не думал. Просто люди занимали уцелевший дом и охраняли себя.
Вообще, «построение батальона в обороне» было, мягко говоря, странным. Если две роты стояли хотя бы рядом, то 6-я — очень далеко, а между нами были «спартанцы», «сомалийцы» и, возможно, ещё кто-то.