Каскад постоянно прикладывался к стакану Анжелы, не оставляя там вообще ни капли, чтобы ее позлить. Он высасывал все прямо у нее под носом. Его это веселило. Происходящее в столовой г-на Арнаша все больше напоминало некий танец, танец возвышенных эмоций. Все вокруг кружилось и двигалось туда-сюда под аккомпанемент моего шума. Даже опереться было не на что. Все были пьяны, абсолютно все. Г-н Арнаш снял свой галстук. Мы выпили еще кофе. Кюре больше уже никто не слушал. Только моя мать все еще кивала головой в такт движениям его губ, стараясь не пропустить ни одного возвышенного умозаключения по поводу опасностей войны и сверхъестественных благодеяний доброго Господа.
Каскад с Анжелой бурно препирались друг с другом. Я не все слышал, но кое-что до меня доносилось.
— Нет, я не пойду… — говорила она…— нет, не пойду…
Теперь уже она его злила. Он заранее мне сказал, что они туда непременно пойдут, ему нравилось трахать ее в сортире. Но она не пойдет. Ладно.
— Ну тогда я спою! — сказал он.
И поднялся со стула. Мой отец и то уже сильно побагровел. Войска шли, не останавливаясь, каскадом проносилась по улице, словно тяжелый ливень из металла, кавалерия, а следом, между эскадронами, артиллерия, раскачивается, упирается, трясется, одно эхо перекрывает другое. Мы уже успели к такому фону привыкнуть.
— Да он же не умеет! — сразу же встряла малышка Анжела.
Я хорошо видел ее глаза. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего. Черные расширенные зрачки, кровожадный провоцирующий рот и жестко прочерченная линия бровей над прелестным округлым личиком. Лучше было бы поостеречься. И уж Каскад должен был этот понимать.
— Я спою одну, если решил, а ты засунь свой язык в задницу, и не указывай мне тут!
— Валяй, — сказала она. — Валяй, а мы посмотрим, как ты обосрешься!
Если бы она просто перепила, меня бы это не сильно беспокоило, но было еще кое-что, она могла много чего тут натрепать, о чем ей придется потом сильно пожалеть.
— Ну ты, страхолюдина, как ты смеешь в таком наглом тоне говорить со своим мужчиной в присутствии посторонних. Ты, кого здесь вовсю долбят бриты с того самого момента, как я вызвал тебя сюда к себе… Кем ты себя возомнила? Расскажи лучше этим людям, как я нашел тебя на панели возле пассажа в Каире, и только благодаря мне ты смогла тогда надыбать себе свою первую комбинашку. Еще одно слово, блядина, и я раздолбаю твое кувшинное рыло! Хотя ты и этого не заслужила… сучара!..
— Да ну! — сказала она ему…
И потом тише, сосредоточившись на словах, которые она, не сомневаюсь, заготовила пока шла.
— Ты считаешь, конечно же, что малышка Анжела по-прежнему так же тупа… Ты же сам так говоришь! Вот тебе сменщица, десять шлюх, три девочки и прочие отбросы, которых соизволил привести Мсье, мало того, что у каждой гноится щелка, а на теле минимум две-три незаживающие язвы, так еще и каждый месяц приходится вычищать у них из брюха очередного ублюдка, и малышка Анжела будет со всем этим разбираться, оплатит снадобья и аперитивы для всей дружной семьи своей жопой, платила всегда своей жопой и дальше будет платить своей жопой… Нет, мой зайчик, ты меня достал, мне все остопиздело, если ты опять по уши в дерьме, в дерьме и оставайся. Меня это больше не ебет, каждый отныне сам за себя, это был мой вечерний выпуск!
— Ах! Фердинанд. Я сейчас расплющусь! Ты все слышал. Подожди, я принесу тебе ее кишки…
Г-н Арнаш, кюре и мадмуазель Л’Эспинасс стояли неподалеку. Все они были охвачены сильным волнением. Он уже держал в руке нож для торта. Не такое уж и страшное оружие, на самом деле.
Моя мать слышала все эти ужасы. С ужасами такого рода ей еще не приходилось сталкиваться. Каскада удалось удержать. И усадить на свое место. Он раскачивал головой, как метроном. Его жена, к счастью, находилась по другую сторону стола. После случившегося она не спускала с него глаз.
— Спойте нам что-нибудь, дорогой Каскад, — наконец выдавила из себя мадам Арнаш, которая была настолько тупа, что вообще ничего не поняла. — Я провожу вас к пианино.
— Ладно! — сказал он и направился к пианино с таким решительным видом, будто идет кого-то убивать.
Он продолжал пялиться на Анжелу. Она уже немного успокоилась.
25
Селин примерно воспроизводит припев популярной песни тех лет «Je sais que vous êtes jolie» (Я знаю, что вы хороши). Эта песня упоминается также в романе «Смерть в кредит».