— А вы умеете в сарказм, Пётр Романович. — расхохотался Степан представив как он сообщает Помпеевичу о подобной награде.
— Смех смехом, но я бы попросил воздержаться от шуток сегодня. Охота, граф, дело серьёзное. — заметил Пушкин. — Ну вот опять. Что такого я смешного сказал, Степан?
— Ничего, Александр Сергеевич, просто ваш конь…
— Что — конь? Он как раз не ржёт, спокоен и послушен, как и положено хорошему коню.
— Да нет, я про имя. С вас можно рисовать картину и назвать её «Пушкин верхом на Аристотеле».
— Действительно забавно, ваше сиятельство. Но смотрите — французы.
И правда, к нашим всадникам приближалось несколько верховых, старший их которых нёс на себе мундир французского адмирала.
Почти сразу показались другие всадники в европейских костюмах. Обмениваясь дежурными приветствиями учтивости, они занимали понравившиеся места сбоку от ворот.
Апполинарий Петрович, пользуясь случаем, взял на себя труд дать краткое представление об основных участниках.
— Француз это Альбен Рейн Руссен, барон и адмирал. Говоря проще — пират. Во времена корсиканца он грабил англичан и кого мог ещё в Индийском океане, за что получил орден Почётного легиона. Перейдя на сторону роялистов получил орден Святого Людовика. Во время «ста дней» избежал ошибок. Получил титул барона. Прославился во время войны Бразильской империи против провинций. Прибыл с эскадрой прямо в Рио, наставил пушки и потребовал компенсацию французским купцам, которую выплатили. Стал членом академии наук. Не самая приятная личность.
— А это кто, с вытянутым лицом и выпучеными глазами?
— Австрийский посланник. Эдуард фон Клесль. Древний род, но только третий в семье. У австрияков, как вы знаете, майорат. Впрочем, его семья богата настолько, что получаемый им апанаж достаточен для представительства в Порте, что показатель. Холост. По слухам, весьма несчастен. Якобы любил одну девушку, но одна из прабабушек объекта его страсти не являлась дворянкой, правило шестнадцати не выдержало проверки и потому старший брат запретил помолвку. В Вене нравы довольно строгие.
— Ужас. — передернул плечами Степан.
— А те трое, на отличных гнедых, должно быть англичане? — спросил Безобразов.
— Вы правы, Пётр Романович. Старший лорд Понсонби, джентльмен до мозга костей и дипломат от Бога. Очень опасен для интересов Его Величества. А вот его спутник опасен для нас.
— Который?
— Что слева. Тёмная личность. Зверь в человечьем обличии. Но не трогайте его, господа. Это моя дичь.
— Воля ваша, Апполинарий Петрович. Но кто вон те люди?
— Испанцы. А за ними Пруссаки.
— Тот немец нехорошо на нас глядел, когда была аудиенция.
— Он на всех так смотрит, ваше сиятельство. Считает, что именно так выглядел старый Фридрих. Но будет, кажется начинается. Слышите?
У ворот засуетились. Раздался звук труб возвещающий о том, что ожидание завершено.
Почти через целый час кавалькада выбралась из города и шагом двинулась на север.
Всего в охоте участвовало по оценке Степана не менее полутысячи всадников, десятую часть которых составляли представители дипмиссий. В середине процессии находилось с два десятка крытых поводок, на вид лёгких и богато украшенных. Впрочем, здесь всё дышало роскошью.
— А как вообще турки относятся к иностранцам, Апполинарий Петрович?
— Всё зависит от статуса, как, наверное и везде, Саша.
— Понимаю, — поддержал Степан, — если вы посол от какого-нибудь правителя, то ещё ничено, но если просто неверный гяур, то голова с плеч.
— Что вы хотите сказать? — посол так удивился, что дёрнул повод и его конь сбился с шага.
— Ну как. Вы же сами сказали — от статуса.
— Но гяур не столько статус, сколько вопрос веры.
— Разве османы веротеопимы? — засомневался в своих знаниях граф.
— Помилуйте, ваше сиятельство, что значит веротерпимы? Примерно половина населения империи, а по мне так и больше — христиане.
— Как?!
— Кто-то должен платить повышенные налоги, — усмехнулся посол, — прими все они завтра ислам и империя рухнет.
Степан задумался.
Впереди вновь зазвучали трубы.
— Вот мы и на месте.
Посол не ошибся. Всадники впереди разворачивались в два крыла, охватывая лежащее пепед ними поле шириной в версты полторы. Султан с группой особ приближенных продолжил движение по центру, но вскоре и он остановился.
К дипломатам подскакал всадник, на довольно приличном английском предложивший господам приблизиться к падишаху. Здесь вышло недоразумение между французами и англичанами, не поделившими одно и то же место, но устраивать войну перед султаном никто не хотел и потому французы уступили невозмутимым островитянам.