«Вот как. Тогда понятнее, — подумал Степан, — но черт возьми! И здесь „все свои“».
Представитель Османской стороны был менее доброжелателен, обходясь сухими и резкими фразами. Покончив с формальностями, посол пригласил всех к себе, озаботившись предварительно вопросом сохранности доставленных ценностей.
Дом посольства, или обитель, по выражению доброго Бутенёва, был расположен там же, где и прочие посольства европейских держав — на Перской улице. Эта улочка, пересекавшая Перский район, выделенный османами специально «для неверных», служила тем же, что при Петре Великому в России служила Немецкая слобода. Но иначе. Разнообразнее.
Здесь были посольства Англии, Франции, Австрии, России, их канцелярии и почтовые конторы, магазины европейцев, цирк, театр, дом греческого Патриарха, кофейни, гостиницы и многое другое.
— Кусочек Европы в столице исламского мира! — комментировал Бутенёв. — Одно лишь неудобно — улочка столь узка, что двум экипажам не разминуться.
— А каковы здесь люди? — заинтересовался Пушкин, во всё глаза разглядывая пеструю толпу странно одетых людей в костюмах из смеси турецкого и европейского платьев.
— Плуты. — засмеялся посол. — Мошенники. Но как иначе? Восток. Знают, что без них новичкам не разобраться ни в чем. Тем и пользуются. Здесь сущий сброд со всех концов христианского света. Французы, итальянцы, немцы, представители всех славянских народов, греки, шведы, испанцы, англичане, и всё это живет здесь со времен генуэзцев, перемешиваясь друг с другом и турками. Есть ещё церковники, иезуиты, капуцины, да кого только нет. Турки их не любят, так и зовут перотами, считай прохвостами.
— Его сиятельству понравится. — буркнул Безобразов. Все сделали вид, что не расслышали.
Дом посла выглядел снаружи помпезно и уютно изнутри.
— Я непременно представлю вас остальным служащим, но после. Попросил их прогуляться до вечера по местным базарам, уж простите. К тому же расположиться вам лучше всего здесь. Если вы не против.
— Не стесним ли мы вас, Апполинарий Петрович? — запротестовал Пушкин.
— Наплевать. — с посла в одно мгновение слетело добродушие. — Зато живее будете. И то — бабка надвое сказала.
— Всё так серьёзно? — поинтересовался Степан, решив наконец, что раз он тут граф и кошелёк, то и нечего мяться.
— Да, ваше сиятельство, серьёзно. Совершенно непонятно чего ждать.
— Если бы вы оказали любезность ввести нас в курс дела. — попросил Пушкин.
— Само собой, Александр, я введу вас в курс дела. — фыркнул посол. — Это моя прямая обязанность и долг. Но для начала вы должны отдохнуть. Законы гостеприимства в Порте не отличаются от наших по существу.
— Мы ничуть не устали, Апполинарий Петрович, — соврал Пушкин, — я ведь вижу, что вы разрываетесь между этикетом и необходимостью. Уверяю вас, для нас нет такого этикета, который не уступит место необходимости.
— Если речь не идёт, разумеется, о чести женщины. — спохватившись, добавил поэт.
— Добро. — посол вновь сменил вид, мгновенно преображаясь в доброго дядюшку. — Тогда пройдемте в турецкую комнату, прошу вас. — указал он путь.
Помещение, в которое они вошли, выглядело небольшой залой устланой коврами и со стоящими кругом диванами.
— Располагайтесь. — предложил Бутенёв, сам подавая пример.
Едва все уселись, как посол громко хлопнул в ладоши. Тут же в дверях показалась толпа слуг, разодетых в турецкое. В руках они держали длинные трубки и тазики. Ловко расположившись около каждого гостя, слуги поставили тазики на пол, уперев в них трубки, после чего жестами предложили их опробовать.
— Вот это понимаю — чубук! — заметил Безобразов разглядывая длинное, в сажень, творение украшенное янтарем и драгоценными камнями.
— Здесь важно запомнить две вещи. Первое — гость не должен совершать лишних движений. Даже наклонять голову. Это неуважение к гостю, если тот будет вынужден двигаться. Потому чубуки такие длинные. Второе — вежливость в том, чтобы гости вкусили дым единовременно. Но не долго.
— То есть?
— Вдохнуть трех раз будет довольно.
Посол хлопнул в ладони ещё раз и слуги ловко удалились со своими приборами, не тратя лишнего времени. Зато с другой стороны в залу вошла вторая группа слуг, с маленькими серебряными подносами с чашечками кофе которые сверху прикрывали руками. Кофе было подано так же одновременно.