Трупы, трупы, кровь, стоны, крики и небывалая скорость стрельбы русских воинов. Линейные стрелки уже отошли за русские укрытия, потеряв безвозвратно два из пяти каре, но османские воины не останавливались, они уже умирали у русских оборонительных линий.
— Бах-ба-бах! — прозвучала серия взрывов в трёхстах шагах от первой линии русской обороны.
Заложенные фугасы позволили несколько дезориентировать противника, перестрелять замешкавшихся янычар и других вражеских воинов. Но накатывала новая волна, не меньше, чем предыдущая.
— Господи Исусе во Христе! — перекрестился один из командиров штаба Юрия Дмитриевича Хворостинина.
Картина действительно выглядела, как сказали бы в будущем, апокалиптично. Тысячи трупов, тысячи раненых людей, всё пространство было в телах. Конница тут никакая уже не пройдёт. Это видели и понимали османы, которые оставляли своих лошадей, хватали копьё, ятаган, пистолет и бежали на русские укрытия, стараясь лавировать между погибшими и ранеными. И они шли. Люди, лишённые командования, лишённые повелителя, столицы и, может быть, своей страны, решили умирать.
— Готовить вторую линию к контрудару, — приказал Юрий Дмитриевич Хворостинин.
Командующий видел, что сейчас остановить поток османов ему не под силу. Сколько тут врага? Сто тысяч? Больше? Во второй армии сорок тысяч воинов, которые только собираются в единый кулак в месте боя.
— Вестовой от главнокомандующего! — прокричал всадник, прибывший одвуконь.
— Ну же, помогите ему! — потребовал старший воевода, когда вестовой, явно обессиленный, спрыгнул с коня, но не удержался на ногах и упал.
Приказ звучал коротко, но ёмко.
— До 15 часов, — зачитал приказ Хворостинин и сразу же потребовал. — Время!
— 14:26, командующий, — сообщили старшему воеводе.
— Отход ко второй линии. Отставить контрудар. Всеми силами, с опорой на пушки, держаться. Остаткам конницы действовать на боках врага, — отдал приказы Юрий Дмитриевич Хворостинин.
Всё, от него теперь мало что зависит. Если в сообщении от Скопина-Шуйского указано чёткое время, значит помощь в пути, и она рассчитана прибыть именно к пятнадцати часам. Можно было бы указать ещё, где именно будет удар. Более всего напрашивался вариант, когда части Первой русской Днестровской армии придут на позиции Второй армии. Но Михаил Васильевич Скопин-Шуйский отличался некоторым неординарным взглядом на сражение. Он может поступить и нелинейно.
Летели ракеты, на разрыв стволов, благо они были прочными и перепроверенными, били пушки. Враг продолжал накатывать, его становилось всё больше, причём пока идущих на штурм более, чем тех, кого уже упокоили, но обстоятельства складывались так, что уже скоро преимущество в численности отойдёт к трупам и раненым. Дважды османы прорывались на брустверы, но их отбивали штыковыми атаками стрелки.
И тут послышались звуки пушечных выстрелов. Далеко, за рекой, на противоположном берегу. Время было ровно пятнадцать часов пополудни. Прибыл Скопин-Шуйский, но большая часть его войска зашла османам в тыл, переправившись на другой берег, и сейчас войска Ромодановского громят остатки врага там. Но прибыло и подкрепление к Хворостинину. Пять казачьих полков, три кирасирских, два гусарских. А ещё две тысячи башкир.
Началось избиение остатков турецкого войска. Были те воины Османской империи, которые подымали руки, стремились в плен. Но ожесточение боя оказалось таково, что сейчас никто никого в плен брать не собирался.
Сложно вспомнить хоть какую битву в истории до того, где с двух сторон было убито и ранено более ста тысяч воинов. Восемьдесят две тысячи османских бойцов нашли свою смерть на берегах Днестра. Огромные обозы достались русским. Много награбили османы в Польше и не успели увезти… Хотя куда они теперь могут везти награбленное?
Царьград русский, маниоты при поддержке Ордена Христианской милиции освобождают полуостров Пелопоннес, болгары, сербы, албанцы, получая поддержку от русских, как и вооружаясь турецким оружием, за которое расплачиваются продовольствием, громят дезориентированные турецкие гарнизоны. Все властители Валахии, Молдавии, Трансильвании устремляются в Царьград, чтобы выказать свою любовь и преданность русским хозяевам.