— Частью я на вашей стороне, герр Валленштейн. Но позвольте заниматься политикой тем, кому по своему титулованию это должно делать, — сказал Максимилиан.
Император не прекратил этот, на грани вежливости, протест против Валленштейна. Вообще, Фердинанд посчитал, что приглашение этого командира большого отряда, но всё же лишь отряда, не самое правильное решение. Тем более, что Валленштейн ещё и чех, к которым отношение соответствующие, которое можно было бы свести в формулу: «чех не имеет право на жизнь».
А вот Максимилиан — он да, очень нужный человек. Герцог Баварии передал в войско императора некоторое количество воинов, а сейчас формируются более внушительные силы баварцев и не только их. Но не это главное, хотя численность войск сейчас — первостепенный фактор.
Ещё важнее то, что герцог занялся очень значимым, а по мнению Фердинанда, так и вовсе судьбоносным делом — он создал Католическую Лигу. И сейчас именно на территорию Баварии стекаются католики, которые готовы с оружием в руках защищать свою веру и своё доминирование в Европе. И среди таковых есть даже те же шведы-католики или же католическое дворянство из других регионов Священной Римской империи, есть люди из Франции. Папа Римский также призвал поддержать Католическую Лигу, к слову, ранее он не просил свою паству поддерживать императора Фердинанда.
Такую массу людей нужно ещё вооружить. Но Россия продала оружие и обещает доставить новые партии, причём в самое кратчайшее время, как только будут деньги у заказчика. И тут опять же обнаруживается большая роль главы Католической Лиги Максимилиана Баварского. Не все католики желают воевать, немало тех, кто хочет облегчить свою душу и совершить пожертвование в общее дело наказания протестантов. Так что деньги на новое оружие, как и на порох, который также у русских можно закупить, будут.
— Я предполагаю зачистить Богемию и уйти на зимовку. К весне у нас будет уже вдвое большее войско, чем сейчас. Я гарантирую! — сказал Максимилиан и горделиво поднял подбородок.
— Ещё я жду помощи со стороны Испании, — в подтверждение мнения герцога Баварского, что нужно уйти, сказал император. — Но не стоит ли разбить протестантов, пока они на границе с Саксонией?
Понурив головы, все, кроме герцога Баварского, высказались в пользу того, чтобы зимовать в Богемии, но вынуждено направить часть войска на север империи, чтобы не дать шведам до холодов пробиться к крупнейшим имперским городам.
Война между протестантами и католиками становится на паузу. Или нет?..
*……………*……………*
Париж
26 октября 1618 года
Человек в епископских одеяниях ехал в карете, которая более подходила бы герцогу или весьма состоятельному виконту. Такие кареты в Париже редкость, так как существует закон, по которому во Францию ввозятся не более десяти карет русского производства. Именно эти изделия считаются сейчас лучшими. Но у него, этого высокого человека с выдающимся носом и ещё более выдающимися внутренней силой и умом, такая карета была. Более того, не одна.
Всё дело в том, что закон о запрете на некоторые товары русского производства имел очень интересную лазейку, через которую верхушка французского общества всем, чем нужно, снабжалась. Кареты, как и русский хрусталь, русское же оружие и многое другое, разрешалось дарить. То есть торговец может привезти во Францию хоть сто карет и сто пудов хрусталя и всем «дарить», не забывая при этом брать, лишь в качестве ответной услуги, конечно, деньги. Оставалось только подписать немудрёную бумагу, мол «я подарил», и другую с подписью «а я принял в дар». И зачем только было вводить запрет на русские кареты, если все, или почти все, кто может их себе позволить, уже катаются по зловонным улицам Парижа?
Арман Жан дю Плесси де Ришелье, именно так звали этого епископа, был полон энергии и уже составлял планы на ещё больший взлёт, чем нынче. Оставаться государственным секретарём по иностранным делам Франции он не желал. Для кого-то подобное назначение будет пределом желаний, но Решелье хотел большего, даже слишком многого, чем то, на что может надеяться человек не королевской фамилии.
Епископ понимал, что его назначение — это не взвешенное решение показавшего в прошлом году норов и характер короля Людовика. Ришелье стал государственным секретарём лишь потому, что партия его покровительницы Марии Медичи, матери нынешнего короля, не так сильно ослабла после изгнания королевы-матери из Парижа. Король, а вернее его миньон Шарль д’Альбер, посчитали за нужное уступить королеве-матери хоть в чём-то. Вот этим «хоть чем-то» и был Ришелье, и оставаться в подобном унизительном статусе он не желал. Он знал, что может стать великим и сделать великой Францию. Но, прежде, чем делать великой страну, нужно было заполучить власть.