Вот еще одна причина, почему Иван Тарасьевич вошел в мое правительство — от противовес Луке Мартыновичу, который получил слишком много власти и весь такой правильный исполнитель, что мне приходится награждать его и держать при себе.
В уме я все равно держу принцип, когда даже самые верный и вчерашние соратники могут затеять заговор. И это очень беспокоящий для меня вопрос. Единственно кому я вынужден доверять, так это Захарию Петровичу Ляпунову, но Тайному приказу нынче конкурент Приказ Внутренних дел, который возглавляет Дмитрий Пожарский. Тут и городская стража в подчинении у Дмитрия Ивановича, как и полки внутренней стражи.
— По зеркалам, фарфору и иным товарам имеется спад. Англичане и голландцы ладят уже свое и все меньше покупают. Увеличились продажи пеньки, парусины, карет, сахара. Сильно спрашивают о покупке оружия, — продолжал свой доклад Лука.
— Оружие можем уже продавать? Скажи, Михаил Васильевич! — спрашивал я у несменного своего главного военачальника Скопина-Шуйского.
— Можем, государь. Хранить уже негде. Порох токмо никак нельзя торговать, а вот ружья, даже винтовальные, можно. Много этого добра, на триста тысяч воинов, — сказал головной воевода.
Скопин-Шуйский возмужал и стал уже без каких-либо условностей был главным военным в стране. При этом он очень популярный. Не настолько, как я, но на втором месте, точно. А еще, не секундочку, он остается самым знатным боярином империи. Вроде бы все спокойно, и со стороны Михаила не слышно и не видно хоть какого протеста или стремления к захвату власти. Но есть некоторые люди рядом с ним, которые ведут досужие разговоры, не очень мне приятные, в основном эти говоруны в окружении родни жены Скопина-Шуйского.
Пока будет острая фаза войны, а она обязательно будет, нельзя начинать аресты и чистки. Внутри империи нужно полное спокойствие и национальный подъем. А то, что все потенциальные сотрясатели спокойствия под плотным колпаком, факт.
— Все оружие, что есть устаревшее готовьте к продаже! Заводы исправно работают и выдают новые винтовки и пистоли. Так что пусть воюют нашим старьем. А еще, — я посмотрел на Прокопия Ляпунова, главного координатора всех русских наемных отрядов. — Вооружайте наши отряды в Европе новым оружием.
— Но тогда европейцы прознают про наши новшества, — возразил Дмитрий Пожарский.
— Пора и прознать, тогда точно станут искать с нами дружбы, а мы извлечем выгоду. Много работы у тебя Семен Васильевич, — сказал я, обращаясь к Головину, все еще являющемуся Приказным боярином Приказа Иноземных дел. — Справишься? Нынче такие события закрутятся, что нам быть на чеку. Я, между тем, указ подготовил, кабы увеличить содержание твоего Приказа на ближайшие два года.
— Спаси Христос, твое величество! Справлюсь, государь. И, коль речь пошла о моей службе, то дозволь сообщить, — сказал Головин-сын, вставая и кланяясь.
Головин подошел ко мне и протянул лист с докладной запиской.
— Дозволяю всем от то говорить, Семен Васильевич! — сказал я, когда прочитал бумагу. — Такие вести нужно обдумать и быстро принимать решения.
Глава дипломатического ведомства степенно развернулся к присутствующим.
— Хан Тохтамыш встречался с османскими лазутчиками. Те прибыли на кораблях и вели переговоры, — начал сообщать Головин, но я его перебил.
— Захарий Петрович, у тебя по Крыму есть что сказать? — спросил я Ляпунова, чтобы тот показал свой профессионализм.
Новости более таинственного характера и такое первым должен узнать Захарий, а уже после Головин. И вообще они обязаны работать в связке. Что это? Конкуренция структур? А насколько она здоровая?
— Я намеревался после доложить, государь. Дозволь это сделать не нынче, а завтра. Жду вестей. А что до того было известно, так я Семену Васильевичу поведал, — сказал Захарий Ляпунов.
Суть волнения Головина заключалась в том, что Тохтамыша, наконец-таки османы обработали. Продался он, чему сильно способствовал вопрос веры. Ну появились в Крыму православные храмы, как и сами переселенцы-славяне. Мало того, так готы поголовно стали православными, до того и так много христиан проживало в ханстве. И вот, когда замаячил на горизонте перекос в христианство, часть татарских элит зашевелились.
Мы работали с ними, не оставляли без внимания. Оставалась надежда на то, что миром и согласием, со временем, но Крым станет русским. Это не идеализм, или идиотизм. Просто там, в Крыму все еще хватает и воинов и ресурсов, чтобы выставить более-менее войско. Но не это важно, татар мы бы разбили. Я, опять же, не хотел воевать всерьез с османами. А сейчас хочу, но сперва не русскими руками.