Так что я пока ещё жду, не отдаю приказов ни помогать полякам, ни вредить им. Мало того, приказал Петру Сагайдачному не чинить препятствий тем запорожцам, которые захотят принять участие в войне на стороне Речи Посполитой ещё до того момента, как в конфликт войдёт Россия. Таким образом, я провожу очередную чистку, что прекрасно понимает и гетман Сагайдачный. Все те, кто хочет вступиться за поляков, ведущую священную войну против османов, они потенциальные смутьяны, расшатывающие основы русского государства и его отношения с вассалами.
— Король не может отчуждать землю. Взбунтуется посполитое общество, — сказал посол.
— Вы знаете, что из двадцати двух тысяч польско-молдавского войска, в котором молдаван было только чуть более тысячи, осталось не более трёх тысяч тех, кому повезло убежать? — спросил я и понял по выражению лица, что посол в курсе и очень хотел, чтобы этот факт не рассматривался в процессе переговоров.
О чём-то ещё говорить я не желал, не было смысла. Вода в котле ещё не закипела, только подогрелась. Вот когда состоится битва при Хотине, которая по логике вещей должна быть, тогда и поговорим. Я знаю, с чем идёт Марашлы-паша к полякам, турецкая армия неплохо модернизировалась, и, насколько только позволили ей технологии, усвоила предыдущие поражения.
Мы собираем информацию и о врагах, и о союзниках, делаем это постоянно и из многих источников. Очень важно было знать, с чем может столкнуться русская армия, и готовить своих бойцов только побеждать. Затяжные конфликты России не нужны.
У нас модернизация полным ходом идёт, нам бы наладить выпуск механических сеялок и косилок, испытали первую паровую машину, продолжаем открывать заводы на Урале. И большая часть денег должна идти именно туда, а не на войну. Нужно победить и часть войска направить на дальние участки русской экспансии.
Вот и сейчас я ожидал очередного доклада от разведки с целым ворохом сообщений от агентов. В приёмной уже ожидает встречи Захарий Петрович Ляпунов, и нет ни желания, ни резона заставлять ждать. Потому я выпроводил поляков, сказав им прийти ко мне без предварительного запроса после очередного сокрушительного поражения от турок.
— Проходи, садись! — сказал я и указал на кресло. — Докладывай!
— Двоих, — кратко доложил Ляпунов.
Я перекрестился, хотя на душе уже было столько грехов, что ничего не поможет мне избежать сковородки с чертями. Были убиты Василий Шуйский, который уже являлся игуменом Белозёрского монастыря. Он во время бунта всё-таки дёрнулся и не к алтарю, чтобы молиться. Точнее, не так, он дёрнулся уже тогда, как всё было кончено, но, гад такой, направился в Москву. Как сообщал мой агент, Шуйский намеривался, если меня действительно убили, стать рядом с властью. Сбросить рясу он не мог, но вот пролезть в патриархи и всё равно оставаться у руля управления Россией вполне. Вот разбойники и напали на него, да всех порешили. Так случается, на русских дорогах очень редко, но и нынче попадаются тати.
Второй человек, которого убили, как и его сына, был Михаил Фёдорович Романов. Ранее он был отправлен воеводой в Вятку, уже женился и даже родился сын. Не решался я до того их убивать, но сейчас понял, что для сына, для себя должен зачистить знатных бояр. Даже того, кто должен вначале выиграть мне войну.
— Что по Европе? — спросил я.
— Твоё величество, и там татей разбрелось, что уже некуда деваться. Вот некоего Ришелье убили, мало того, Кристиана Датского, доброго короля, убили. Ему всего-то и было пятнадцать лет. Нынче Фредерику Датскому править, но он одиннадцати годков отроду, Совет при короле будет, — рассказывал с улыбкой Ляпунов.
— А ты стал хорошо разбираться в европейских делах, друже. Но скажи, ведь так вышло, что Ришелье во Франции убил протестант, а датского короля католик? И все об этом знают? — поддерживал я такой вот изуверский тон общения.
Речь шла о жизнях людей, а мы чуть ли в голос не смеёмся. Впрочем… Слишком эта самая человечность, гуманизм — всё атрофировалось. Мы убиваем людей, сеем хаос, ловя в мутной воде рыбу.
— Да, твоё величество. Ненависть между католиками и протестантами только растёт, — отвечал Захарий Петрович Ляпунов.