Как и всякий правитель, почитаемый и сильный, она любит своих подданных словно детей и не может допустить их гибели. Однако знает, что однажды всё равно не сможет уберечь кого-то и будет вынуждена воевать. Даже Малтаэль, её маленький сын, находится под угрозой. Поэтому по ночам в окне спальни Госпожи покачивается огонёк свечи, помогающий уснуть, когда перед глазами стоят возможные ужасы грядущего дня…
Когда приходит первый сигнал об атаке, она находится в спальне, впервые за последние пару лет отказавшись от «вечерней прогулке». Едва заснувший Альт ворочается во сне, неосознанно будит брата, но сам не просыпается. Приникшая к окну Госпожа замечает подошедшего к ней ребёнка, обнимает его почти машинально и продолжает вглядываться в вечерний полумрак. Выбравший именно это время Караген кажется женщине порождением Ада, вышедшим ради уничтожения всего Северного Царства.
Беспокойно бьёт колокол, извещая всех об угрозе, по стене мечутся люди, кто-то уже раздаёт оружие. Она слышит произносимые снаружи команды и воспринимает их спокойно, смиренно и немного отстранённо. Где-то там шумит море и чёрные волны его с гулким рычанием ударяются о скалы. Госпожа думает о том, что у них вполне хватает времени, чтобы закрыть ворота, благо – горные дороги служат отличным затормаживающим средством. Завывает восторженно ветер, видимо, пытаясь разогнать затянувшие небо тучи, но звёзд ещё не видно. Аверумская знает: пользуясь своей властью, маг наверняка очистит небо, ведь он хочет не просто победы – триумфа, а что может быть лучше, чем покромсать четверть Королевства Оборотней в лунном свете, когда кровь похожа на жидкую сталь?
-Мама? – тихий голос вырывает её из этого сонного дурмана, - Что это?
-Это война, малыш, - улыбается женщина, - Только и всего. Не бойся.
Она не знает, сможет ли победить, стоит ли надеяться на помощь других кланов и насколько далеко Караген готов зайти, лишь бы достичь цели. Испуганно жмущееся к ноге детское тело, почему-то потухший огонёк свечи, мирно посапывающий Альт – всё это никак не вписывается в гудящий город, похожий на встревоженный улей. Аверумская хочет верить, что сделала всё правильно на данный момент они в лучшем положении из возможных. Где-то рядом громыхает, море наверняка буйствует.
-Мне страшно.
-Знаю, малыш, маме тоже страшно, - подбадривает она ребёнка и ловко подхватывает на руки, - Хочешь посмотреть и убедиться, что всё в порядке?
Тот кивает…
Море как будто затянуто дымкой, мешающей как следует оценить масштаб угрозы. Потому и число вышедших из него воинов нельзя понять. Госпожа стоит на стене, бок о бок с теми, кто готов сложить свою голову за неё, и вглядывается в темноту. Отчаянно не хватает света, теперь даже слабый вечерний сумрак кажется ясным днём.
-Жаклин…
Знакомый голос раздаётся совсем рядом, женщина вздрагивает и оборачивается. Дерек, немного растрёпанный, но от этого – не менее узнаваемый, настолько близко, что можно коснуться пальцами. Это кажется добрым знаком: Король здесь и готов защищать свой народ от нападения.
-Сколько твоя стена сможет их сдерживать?
-Трудно сказать.
-Караген не сдастся, а его силы вполне хватит, чтобы разнести тут всё по кирпичику. Воины… Обычное оружие их не возьмёт.
-Мы уже в курсе, - она повела подбородком в сторону арбалетчиков, которые перестали стрелять, - Но это ведь совсем не мешает откидывать их назад какое-то время.
-Сколько вы продержитесь?
-Поскольку мы крайне удачно расположились в горах и местные дороги совсем не способствуют быстрому маршу, думаю – от дня до трёх. Потом они полезут на стену и, поскольку все ворота будут запечатаны, то каждому воину Карагена перед нападением придётся сначала перебраться, а Небесные Врата – крайне высокая штука, знаешь ли…
-Вижу, ты хорошо подготовилась.
-Война – не просто стычка деревянными мечами, тут выживает лучше подготовившийся. А мне не хочется оплакивать кого-то лишнего.
Он косится на ребёнка и тот, заметив интерес Короля, сразу же утыкается в материнское плечо. Где-то далеко выстраиваются для марша воины противника, торопливо отправляясь в нужную сторону. Дерек оборачивается. Массивная система канатов тянется к самому замку, вонзившему свои стены прямо в гору. У самой стены замерла большая корзина, подвешенная на крюках.