Она замолчала, задумавшись.
— Да я, пожалуй, съежу, — решилась Елена.
— Но…
— Скажи им, что будущая свекровь хочет познакомиться со своей будущей снохой.
Лена поднялась со стула, похлопала императора по плечу. Ей было позволено многое при дворе императора.
— Не волнуйся, — сказала она мягко. — Я все разузнаю, а после мы примем верное решение.
Когда-то их связывала любовь. А теперь что осталось? Дружба, деловые отношения, а может, просто политика и холодный расчет.
— Как решим с магом? — спросил он.
— Опреледимся после моей поездки ко двору эльфов, — уклончиво ответила женщина.
— А оборотни? Что у них?
— У них полно проблем и без нас. Так что им некогда начинать войну с нами, они хотят только свободы от Карагена.
— А что они планируют после того как получат свою свободу? — со значением уточнил правитель.
— Поверь мне, — усмехнулась Елена. — Фрэнк не воинственен, если его не трогать, — с легкой улыбкой успокоила она. — Мне пора собираться в дорогу.
И покинула Драконел.
Часть 12
Блондинка сидела на подоконнике в своей комнате и писала в тетрадке золотым пером. На ней было длинное белое платье, а незаплетенные волосы свешивались набок.
Из дневника Адалинды
Сегодня ранним утром ко двору приехала мать того вампира...
Она очень молода, на вид ей лет двадцать пять. И не скажешь, что ее сыну девять веков. Значит, ей еще больше. Это очень красивая женщина.
Нечестно.
Я ожидала чего угодно, но не того, что приедет его мать. Она явилась одна, без охраны... это даже удивительно...
Тут взгляд ее упал на землю. Адалинда заметила, как промелькнула какая-то фигура в саду.
Хоть она и испугалась, но ей стало любопытно. Кто же это?
И через пару минут девушка оказалась внизу. Где почти сразу натолкнулась на Елену.
— В столь ранее время воспитанной девушке разгуливать в одиночестве... неприлично, — пристыдила ее вампирша.
Адалинда не ожидала натолкнуться сейчас на нее. Она попятилась, растерянно опуская глаза:
— В доме душно... Я хотела проветриться... — пролепетала она.
— Душно? — Елена, казалось, задумалась. — Да, пожалуй, ты права. Я даже могу составить тебе компанию. На прогулке, — и просто улыбнулась.
Она слышала, как стучит у той сердце.
«Девушка явно чем-то напугана», — решила про себя вампирша.
Но вскоре Адалинда успокоилась в ее обществе.
Лена медленно шла по тропинке и исподтишка рассматривала девушку. Думая, а получится ли из этого брака что-либо? Она давно задавалась этим вопросом, смотря на девочку.
— Сколько тебе? — спросила она.
— Семнадцать, — скромно произнесла та.
Из дневника Адалинды
Дорогой мой дневник, как я давно в тебе не писала.
А столько всего мне нужно рассказать.
Этим утром Елена, мать Андрее, долго о чем-то беседовала с моим отцом. Я даже немного испугалась.
Я слышала как-то, что она родная племянница Карагена, того колдуна, который у нас жил... и разорял наши поселения несколько лет тому назад
Но это не все, что напугало меня, дорогой дневник.
Я все думаю, если она мать Андрее. То она вампир. Ведь он, поговаривали, из чистокровных и урождённый вампир. Значит, она должна питаться кровью. Но я не видела, откуда и чем она питается...
Но если быть честной, сам Андрее тоже долго не раскрывал своей сущности... я думала, что он человек, а не хладнокровный убийца.
Но это не все, что произошло в моей жизни.
Хотя вампирша и мила со мной, но я ей не доверяю и даже я боюсь её. Иногда. Хотя она прекрасно располагает к себе окружающих. Она мила, обаятельна. Но есть в ней что-то такое… Милый дневник, я ей не верю.
— Тебе нравиться мой сын? — на днях спросила она меня. И потребовала: — Скажи мне честно.
Этот вопрос меня застал врасплох, я даже не знала, что ответить.
— Он... — признаюсь, я замялась, и слова не лились из моего рта.
— Только не надо пытаться мне угодить, говорить о нем приятное. Я хорошо знаю моего сына.
— Тогда что вы хотите? — набралась смелости я.
— Понимаешь ли, девочка, очень многое стоит на кону. Из из-за того, что было здесь между вами с ним. Тогда, в прошлом, понимаешь ли? — загадочным тоном сказала она — Из-за этого может начаться война. Ведь ты не хочешь, чтобы люди погибли в этой войне...
Милый дневник, я не знала, что сказать. И потому молчала.