Белина, жена Джардира из племени Маджах, бросилась к Альэвераку. Джардир легко узнавал своих жен даже в полном облачении. Никакие покрывала не могли скрыть пышные формы Каши или рост Умшалы. Белину легко было узнать по походке. Дамаджи’тинг Маджах шла следом и казалась скорее ученицей, а не госпожой.
Джардир тщетно искал взглядом Инэверу. Внезапно шарумы застыли от страха. В зал вошла первая жена Джардира – в том виде, в каком ее было дозволено лицезреть только мужу. Разноцветный шарф и покрывало просвечивали, невесомые лоскуты ткани окутывали тело, как дымка, выставляя ее красоту напоказ. Черные как смоль волосы были схвачены золотой сеткой и умащены благоуханными маслами. На руках и ногах звенели браслеты из меченого золота с драгоценными камнями. На Инэвере не было знаков положения или ранга. Лишь мешочек с хора на поясе свидетельствовал, что она не просто любимая постельная плясунья богатого Дамаджи.
Инэвера скользила через зал. К ней были обращены все взгляды: пораженные – мужчин, холодные оценивающие – Дамаджи’тинг. Лицо Джардира вспыхнуло, и он невольно ощутил волнение, больше приличествующее спальне. Он попытался сохранить хладнокровие, но Инэвера подошла к нему, откинула покрывало и прильнула к губам мужа. Она обвилась вокруг него, словно позировала скульптору, и пометила его перед всеми, как сука метит угол дома.
– Бездна Най! Что ты творишь? – резко прошептал Джардир.
– Напоминаю им, что Шар’Дама Ка не связан людскими законами. Возьми меня прямо на Троне черепов у всех на глазах, если хочешь. Никто не осмелится возразить.
Она погладила его между ног. Джардир задохнулся.
– Я возражу, – прошипел он и отодвинул ее на расстояние вытянутой руки. Инэвера пожала плечами, широко улыбнулась и погладила его по щеке.
– Вся Красия гордится твоей победой, муж мой! – воскликнула она на весь зал.
Джардир знал, что должен подыграть, произнести воинственную речь, но лицемерие по-прежнему претило ему, и у него были заботы поважнее.
– Он выживет? – Джардир кивнул на Альэверака. Дамаджи потерял море крови; рука его висела, как тряпка.
Белина покачала головой:
– Вряд ли, муж мой.
Она покорно склонила голову, чего его жены-дама’тинг никогда прежде не делали.
– Спаси его, – шепнул Джардир Инэвере.
– Зачем? – выдохнула сквозь покрывало Инэвера, чтобы никто другой не услышал. – Альэверак упрям и слишком могуществен. Лучше избавиться от него.
– Я пообещал, что после его смерти наследник сразится с Маджи за дворец Маджах.
Инэвера выпучила глаза:
– Что ты сделал?
Все уставились на нее, но она мгновенно расслабилась, отстранилась и сошла с возвышения. Ее бедра плавно покачивались под полупрозрачной тканью и притягивали взоры мужчин. Джардиру хотелось выколоть все глаза, которые наслаждались тем, что принадлежало только ему.
Белина и Дамаджи’тинг Маджах низко поклонились и уступили место Инэвере.
– Дамаджах, – хором поприветствовали они.
Когда Инэвера закончила осматривать рану, Альэверак лишился чувств от потери крови. Инэвера встала и взглянула на шарумов.
– Задерните все занавеси и закройте все двери, – велела она.
Несколько воинов поспешили исполнить приказ, другие сомкнулись кольцом вокруг Инэверы и раненого Дамаджи. Повернувшись к ним спинами, шарумы подняли и сомкнули щиты, погрузив Инэверу и Альэверака во мрак.
В темноте Джардир видел, как алагай хора слабо пульсируют сквозь живую стену под ритмичные молитвы Инэверы. Все мужчины были охвачены благоговением.
Через несколько минут круг даль’шарумов распался по приказу Инэверы. Воины поспешно раздернули занавеси, свет залил комнату. Рядом с Инэверой неподвижно лежал Дамаджи Альэверак. Он был обнажен до пояса. Плоть его порозовела, дыхание выровнялось. От раны не осталось и следа – ни обломков кости, ни крови, ни даже шрама. Только гладкая кожа.
Гладкая кожа на месте бесследно исчезнувшей руки.
– Эверам принял руку Дамаджи Альэверака в знак покорности, – громко объявила Инэвера. – Альэверак прощен за то, что усомнился в Избавителе. Если он больше не свернет с истинного пути Эверама, то обретет потерянную руку на небесах.
Она вернулась к Джардиру и вновь обвилась вокруг него.
– Моему мужу нужно остудить кровь после столь славной победы, – громко объявила она собравшимся. – Оставьте нас, чтобы я позаботилась о нем наедине, как может только жена.
Мужчины потрясенно зашептались. Даже Дамаджи’тинг не вправе отдавать подобные приказы Дамаджи! Все посмотрели на Джардира, но он промолчал, и им пришлось подчиниться.