— Я не могу жить, думая о том, что, возможно, все вокруг меня — и воздух, и стены, и вода, — все это убивает меня, — нервно подрагивая всем телом и косясь в сторону камеры испуганными глазами, говорила в интервью Си-Эн-Эн очередная беженка в аэропорту имени Джона Кеннеди, упорно продвигаясь в сторону стойки билетного контроля.
Началась радиофобия. Самым ходовым товаром теперь стали карманные дозиметры. Их не хватало, и фирмы, производившие приборы, работали круглосуточно, каждый день все больше взвинчивая цену. Вскоре во всех супермаркетах страны можно было увидеть людей, с сосредоточенными лицами обходивших стеллажи с дозиметром в руках. Впрочем, полки магазинов начали стремительно пустеть. Оказались зараженными самые плодородные районы страны вплоть до Арканзаса. Отдельные пятна радиоактивных осадков обнаружили даже в Алабаме и Висконсине. На дезактивацию и помощь переселенцам ушли миллиарды долларов. Столько же пришлось потратить на закупки продовольствия в других странах. Кроме того, Америке был нанесен и огромный моральный ущерб. Американцы как никогда прежде почувствовали себя беззащитными перед внешней угрозой. Последний раз с ними случалось такое после Пирл-Харбора. Тщательно культивируемое десятилетиями представление о неуязвимости Штатов под стальным колпаком лучшей в мире армии, флота и спецслужб на самом деле оказалось мифом. Пошатнулась вера людей в свое правительство, в избранность США как любимой Богом державы. Много претензий было к Маккреди, и тот лишь чудом, за счет республиканского большинства в сенате, удержался в своем кресле.
Через сутки после взрыва станции Сизов позвонил Маккреди.
— Господин президент, хочу выразить свое соболезнование по поводу варварского теракта от лица российского народа американскому народу.
— Спасибо, господин генерал, — довольно сухо ответил Маккреди.
ЦРУ кое-что нащупало о странном проникновении аль-Ваххаба на территорию Штатов. Проанализировав показания спутников слежения, они обнаружили исчезновение одного из судов вблизи от побережья США. Впрочем, доказать уже ничего было нельзя. Водолазы хотя и обследовали внезапно затонувшее судно, но кроме раздувшихся трупов мексиканцев ничего не нашли. Все пришли к мнению, что террористы расстреляли экипаж и потопили сухогруз.
— У нас есть некоторый опыт в ликвидации подобных аварий, можем даже предложить технологию построения саркофага над разрушенным блоком, — предложил Сизов.
— Мы с благодарностью примем подобную помощь.
— Я ведь предупреждал вас, господин президент, что ваххабизм — гораздо более страшное явление, чем вы думаете. У джихада нет границ, зато есть цель — истребление неверных. Пророк завещал им войну до полного истребления инаковерующих. Я думаю, нам теперь есть о чем поговорить наедине.
— Да, вы это верно заметили.
— Может, встретимся на нейтральной территории?
— Это был бы наилучший вариант.
— Где?
Маккреди чуть подумал и предложил:
— В свое время Хрущев встречался с Кеннеди в Вене. Это хорошая традиция.
— Хорошо. Давайте через две недели в Вене. Сегодня я озадачу этим Володина, но и вы заставьте своего госсекретаря плясать быстрей.
На подготовку Венского саммита ушло два месяца, а не две недели, но эта встреча оказалась настоящей сенсацией и оказала большое значение на ход всей дальнейшей истории.
ЭПИЗОД 14
Как ни странно, но общее впечатление от друг от друга у них оказалось абсолютно одинаковым.
"А он не похож на свои портреты", — подумал Сизов, рассматривая американского президента, оказавшегося более высоким, и, как обозвал его про себя Диктатор, более костлявым. Ни один визажист не смог ничего сделать с наполовину седыми, волнистыми волосами президента, и они словно принадлежали другому человеку, этакому небрежному ловеласу. Лицо Маккреди могло показаться самым заурядным, глаза поставлены чересчур близко, линия рта выделена слабо. Вот только в глазах этих было столько непосредственного любопытства, что Сизов невольно вспомнил кличку, данную президенту журналистами: "Бэби Ален". Можно сказать, что детская непосредственность в речах и делах Маккреди в конце концов и привела этого политика в третьем поколении на самую вершину власти.