При подготовке соглашения Сайкса — Пико Великобритания и Франция пошли на взаимные уступки. Франция отказалась от идеи «Единой Сирии», в том числе от Палестины, а англичане сократили свои территориальные притязания за счет переноса к югу северной границы своей сферы влияния по сравнению с «линией де Бансена». Так, они уступили французам Мосул и Тадмор (Пальмиру). Это означало, в частности, что железную дорогу из Месопотамии к Средиземному морю придется строить через французские владения и сферы влияния.
Лишь после окончательного оформления этого соглашения о нем была информирована Италия. В ноте о присоединении к нему от 19 ноября 1916 года итальянцы сделали «специальную оговорку» с требованием признания итальянских притязаний на вилайеты Аданы, Коньи и Айдына, то есть на всю Южную и Западную Анатолию. 19 апреля 1917 года было подписано англо-франко-итальянское соглашение в Сен-Жан-де-Мориенн[136]. Оно выглядело как продолжение соглашения Сайкса — Пико. Италия получала «зеленую зону» (южная и юго-западная Анатолия с городами Алания, Адалия, Мармарис, Скаланова (Кушадасы), Айдын, Конья и Смирна), к которой примыкала зона «С» (регион к северу от Смирны с городом Маниса). В этих зонах Италия получала права, аналогичные тем, что получили Франция и Великобритания в своих «цветных» и «литерных» зонах[137]. Соглашение в Сен-Жан-де-Мориенн должно было вступить в силу после одобрения его Россией, которого так и не последовало из-за революционных событий в этой стране, что впоследствии послужило для Франции и Великобритании предлогом для отказа от этого документа. Подробности тайных договоров не сообщались даже США. Новый министр иностранных дел А. Бальфур в письме своему американскому коллеге Лансингу лишь сообщил о намерении лишить Турцию Аравии, Месопотамии и Константинополя. Сирия, Армения и южная часть Малой Азии «будут если не аннексированы странами Антанты, то, вероятно, попадут под их большее или меньшее господство»[138].
Греция вступила в войну спустя два с половиной месяца после заключения этого соглашения (ради этого Антанте пришлось силой оружия свергнуть короля Константина). Хотя ей никаких письменных обещаний дано не было, греческий премьер-министр Э. Венизелос, вероятно, рассчитывал, что союзники вспомнят об обещаниях 1915 года. Так была заложена еще одна мина замедленного действия, так как вопрос о Смирне (наряду со спорами вокруг Албании) неминуемо должен был привести к итало-греческому конфликту на мирной конференции.
В начале 1917 года в мировую войну втягиваются Соединенные Штаты Америки. Их президент В. Вильсон не испытывал ни малейшего уважения к «тайной дипломатии» европейских держав и имел собственные взгляды на послевоенное урегулирование. Страны Антанты вынуждены были искать с ним общий язык, так как поддержка нового заокеанского союзника была чрезвычайно для них важна. Обозначая свои цели в войне в ноте Вильсону от 10 января 1917 года, правительства стран Антанты среди прочего провозгласили, что в их намерения входит «освобождение народов, находящихся под тиранией турок: изгнание "вон из Европы" Оттоманской империи, решительно чуждой западной цивилизации»[139]. Таким образом, провозглашалось намерение лишить Турцию Константинополя. О его передаче России, разумеется, не говорилось.
Важно отметить, что ни в соглашении Сайкса — Пико, ни тем более в переписке Хусейна и Мак-Магона нет даже намека на участие сионистов в дальнейшей судьбе Палестины. Хотя ведущие сионисты (X. Вейцман, Н. Соколов и др.) уже тогда осаждали руководителей стран Антанты со своими идеями и предложениями, англичане и французы предпочитали их просто не замечать. Положение резко изменилось в начале 1917 года. Здесь совпали несколько факторов: Февральская революция в России, вступление в войну США и смена правительства в Великобритании. Союзные правительства (особенно английское) были озабочены тем, как германская пропаганда использовала факты еврейских погромов в царской России для дискредитации политики Антанты. Позиция влиятельного еврейского лобби в США могла, по мнению англичан и французов, сыграть не последнюю роль в вопросе о сроках, форме и масштабах участия США в войне. Нужно было вырвать «еврейскую карту» из рук Центральных держав и что-то противопоставить германской пропаганде. Схожие соображения вскоре были приложены и к России. После падения самодержавия здесь был популярен лозунг «Мир без аннексий и контрибуций», и остальные страны Антанты всерьез опасались сепаратного выхода России из войны. Значительное число евреев среди лидеров русских революционных партий привело многих политиков в Лондоне и Париже к идее завоевания их симпатий путем поддержки сионистских устремлений. Такие иллюзии усиленно поддерживали сионистские лидеры, в большинстве своем выходцы из России[140].
136
О ходе переговоров см.: Ллойд Джордж Д. Правда о мирных договорах. М., 1957. Т. 2. С. 21–30.
140
Bovis H.E. The Jerusalem Question, 1917–1968. Stanford (CaUf.), 1971. P. 5.; Kimche J. The Unromantics. The Great Powers and the Balfour Declaration L., 1968. P. 26–30. Laurens H. Op. cit. P. 329–330, 346–347.