Особые причины обратить внимание на сионизм имело британское правительство. Созданная в 1915–1916 годах кабинетом Асквита — Грея система тайных договоров, почти полностью разделявшая Османскую империю между Великобританией, Францией, Россией и Италией, новому кабинету Ллойд Джорджа— Бальфура уже не казалась идеальным решением. Революционная Россия отказалась от аннексионистских планов, и было очевидно, что именно Великобритания сыграет ключевую роль в войне против Османской империи. Лидеры сионистов, в особенности X. Вейцман, придерживались четкого пробританского курса и резко возражали против интернационализации Палестины[141]. Это давало Ллойд Джорджу шанс использовать сионистов для «очищения» Палестины от французского влияния и превращения ее в британское владение. Еще в феврале 1917 года, вскоре после смены кабинета, Герберт Сэмюэль (будущий верховный комиссар в Палестине) и сам Марк Сайкс на совещании с ведущими сионистами высказывались за британский протекторат в Палестине. Сайкс считал сионизм «отличной возможностью уклониться от соглашения 1916 года»[142], которое он сам же и вырабатывал в свое время. В апреле 1917 года Ллойд Джордж говорил британскому послу в Париже Берти: «Французам придется примириться с нашим протекторатом. Мы явимся в Палестину как завоеватели и останемся там»[143].
Но французы, имея на руках соглашение Сайкса — Пико, поначалу не сомневались в намерениях англичан его выполнять. Именно этим, вероятно, объясняется их благосклонное отношение к сионизму в мае — июне 1917 года, когда Париж посетил один из ведущих сионистов Н. Соколов. Руководители французского МИД заверили его в своих симпатиях к планам расселения в Палестине еврейских колонистов, а затем, по настоянию Соколова, подтвердили это письменно. Документ, подписанный постоянным секретарем МИД Ж. Камбоном 4 июня 1917 года, был сформулирован весьма туманно. Французское правительство признало справедливость усилий по «возрождению еврейской национальности» в Палестине и заверило, что оно может «чувствовать только симпатию» к этому делу[144]. В тот момент французских руководителей волновало только впечатление, которое этот документ произведет на влиятельных (по их мнению) еврейских лидеров в США и России. Они также предполагали, что сионистские колонии в будущем станут соседями французской Сирии и не хотели заранее превращать сионистов в своих врагов[145]. Осуществление сионистских планов им виделось как общее дело стран Антанты в «международной» Палестине. Декларация Камбона при всей своей туманности была первым документом, где от имени великой державы выражалось благосклонное отношение к сионистским планам (хотя это слово и не было названо). Она на пять месяцев опередила аналогичный британский документ, но нигде не была опубликована. Знали о ней только руководители Франции, Великобритании и сионистского движения.
Французская декларация породила у англичан опасения, что они могут потерять инициативу. После долгих колебаний и согласований британский кабинет 2 ноября 1917 года выразил свое отношение к сионизму в знаменитой Декларации Бальфура, оформленной как письмо министра иностранных дел лорду Л. Ротшильду. Ее текст тоже не отличался ясностью. Было объявлено, что британское правительство «приложит все усилия» для создания в Палестине еврейского «национального очага» (a national home) при соблюдении «гражданских и религиозных прав нееврейского населения»[146]. Декларация в определенном смысле предрешала вопрос о будущем политическом устройстве Палестины и тем самым нарушала принцип ее интернационализации[147]. Британская декларация была сразу опубликована и вызвала живой отклик в еврейских кругах по всей Европе и в США. Во Франции она поначалу не вызвала никакого сочувствия. В Париже прекрасно понимали ее негативное влияние на будущий престиж союзников на Востоке. Пико, правда, считал возможным воспользоваться этим обстоятельством в интересах Франции, для которой было выгодно, чтобы арабская враждебность была направлена против Великобритании[148]. Но в середине февраля 1918 года глава МВД С. Пишон по указанию премьер-министра Ж. Клемансо в особом пресс-коммюнике заявил о «полном согласии» Франции с Великобританией по Палестинскому вопросу[149]. Король Хиджаза Хусейн был проинформирован о намерениях Великобритании в Послании Хогарта от 4 января 1918 года, в котором от имени Антанты давались заверение, что создание еврейского «национального очага» будет вполне совместимо с «политической и экономической свободой существующего населения»[150]. Особый вес Декларации Бальфура придало то обстоятельство, что она была издана накануне британского наступления в Палестине. 9 декабря 1917 гола был взят Иерусалим, но Северная Палестина еще десять месяцев оставалась в руках турок.
143
Лорд Берти. За кулисами Антанты. Дневник британского посла в Париже. 1914–1919. М.-Л., 1927. С. 138.
147
В. Лакер приводит сведения, что еще в феврале 1917 года, вскоре после прихода к власти кабинета Ллойд Джорджа, Герберт Сэмюэл (будущий Верховный комиссар в Палестине) и Марк Сайкс (!) на совещании с ведущими сионистами вызказывались за исключительно британский протекторат в Палестине. Сам же Сайкс считал сионизм «отличной возможностью уклониться от соглашения 1916 года». См.: Лакер В. Указ. соч. С. 266–268.
148
Tanenbaum J.K. France and the Arab Middle East, 1914–1920. // Transactions of the American Philosophical Society, New Series, Vol. 68. No. 7. 1978. P. 25.
149
Gontaut-Biron R. Comment la France c'est installée en Syrie (1918–1919). P., 1922. P. 155.