В самих США в тот момент не было четкой программы действий на Ближнем Востоке. Об этом свидетельствуют, в частности, «Комментарии к 14 пунктам Вильсона», составленные в самом конце 1918 года под руководством полковника Хауза. Это была своеобразная аналитическая записка по разным проблемам мирного урегулирования, предназначенная лично для президента. 12-й пункт мирной программы Вильсона был прокомментирован следующим образом: «Ясно, что Проливы и Константинополь, хотя они могут оставаться номинально турецкими, должны быть под международным контролем. Этот контроль может быть коллективным или быть в руках одной державы как мандатария Лиги. Анатолия должна быть сохранена за турками. Прибрежные земли, где преобладают греки, должны быть под специальным международным контролем, возможно, с Грецией в качестве мандатария. Армения должна получить порт на Средиземном море и должна быть под протекторатом (какой-либо — А.Ф.) державы. Франция может предъявить такие права, но армяне предпочли бы Великобританию. Великобритания, очевидно, лучший мандатарий для Палестины, Месопотамии и Аравии. Сирия уже предоставлена (alotted) Франции по соглашению с Великобританией. Общий свод гарантий, обязательный для всех мандатариев в Малой Азии, должен быть включен в мирный договор. Он должен содержать условия, касающиеся меньшинств и «открытых дверей». Магистральные железнодорожные линии должны быть интернационализированы»[234]. Этот меморандум в дальнейшем был положен под сукно, и политическая линия президента Вильсона на мирной конференции практически ни в чем не следовала его рекомендациям. Комментарий Хауза фактически признавал англо-французские тайные договоренности военного времени (хоть и при условии «открытых дверей»), что для Вильсона было неприемлемо.
В Константинополе англичане всячески стремились подкрепить свое военное преимущество политическим влиянием. Британский верховный комиссар С. Кальтроп и его заместитель Р. Уэбб видели свою первоочередную задачу в ликвидации влияния младотурок на политическую жизнь страны, которое, по их убеждению, сохранялось и после отставки и бегства младотурецких лидеров[235]. В то же время симпатии султана Мехмеда VI были на стороне Великобритании (а не Антанты в целом). Пробританская партия «Свобода и согласие» при новом режиме фактически стала правящей. Англофильские настроения вообще были очень распространены тогда в турецкой столице[236], что создавало хороший резерв для постепенного установления фактического контроля над жизнью страны и в то же время не могло не вызвать раздражения Франции. Различные группировки турецкой верхушки уже тогда связывали надежды на щадящие условия мира с той или иной державой. Согласно донесению американского агента в Константинополе, «в настоящее время турки пытаются создать трения между британцами и французами, восхваляя первых и критикуя вторых при каждой возможности, однако в некоторых кругах рассчитывают, что крупные французские инвестиции и финансовые интересы помогут обеспечить французскую поддержку сохранению в будущем независимого турецкого правительства»[237].
234
Interpretation of President Wilson’s Fourteen Points by Colonel House. http://www.mtholyoke.edu/acad/intrel/doc31.htm
237
FRUS PPC, Vol. 2. American Commissioner at Constantinople (Heck) to the Ambassador to France (Sharp). 1/01/1919. P. 282.