В начале апреля, повествует Х. Больте, самцы и самки разбиваются на пары; в каждом сексуальном периоде самец, как правило, придерживается одной и той же самки и ни на шаг не отпускает ее от себя на протяжении нескольких дней. В это время он не принимает никакую пищу, в то время как самка, напротив, проявляет прямо-таки зверский аппетит. Самец гоняется за ней в воде, стараясь при этом, чтобы его голова как можно более плотно прижималась к ее голове. Если ему это удается, он просовывает свою пасть прямо под ее нос — вероятно, чтобы помешать ей спастись бегством — и цепенеет в неподвижности. Вот так, касаясь друг друга только головами, в то время как туловища их образуют друг с другом угол примерно в тридцать градусов, оба животных плывут рядом почти без движения. Иногда самец начинает так сильно извиваться, что своими боками задевает бок самки, после чего он опять застывает — с широко расставленными задними лапами, лишь своей пастью касаясь головы своей избранницы, в то время как она равнодушно пожирает любую пищу, встречающуюся у нее на пути. Этот, если можно так выразиться, поцелуй длится несколько дней; иногда самке удается освободиться и устремиться за пищей, а самец — явно раздраженный и даже разъяренный — преследует ее. В конце концов самка отказывается от дальнейшего сопротивления, уже не убегает, и парочка снова начинает неподвижно парить в воде, напоминая черные, привязанные друг к другу полена. В этот момент по телу самца начинают пробегать судороги, и он выпускает в воду обильную, несколько липкую молоку. Сразу же после этого он отлепляется от самки и забирается поглубже в камни, обессиленный до крайней степени; в этот момент ему можно отрезать ногу или хвост — без какой-либо защитной реакции с его стороны.
Самка между тем какое-то время сохраняет свою застывшую, неподвижную позу; затем она прогибается всем телом, и из ее клоаки начинают выползать соединенные цепочкой яйца, окутанные солоноватой слизью; при этом она часто помогает себе задними лапами — подобно тому, как это делают жабы. Яиц всего сорок или пятьдесят, они повисают на самке большим комком. Самка плывет с ними в защищенное место и прикрепляет их к водорослям, а иногда и просто к камням.
Спустя десять дней она откладывает вторую серию яиц — от двадцати до тридцати штук, причем происходит это без какой-либо предшествующей встречи с самцом; надо полагать, что эти яйца были оплодотворены прямо в ее клоаке. Еще через семь-восемь дней самка откладывает яйца в третий и в четвертый раз — на этот раз по пятнадцать — двадцать яиц, большинство из которых оплодотворены. Из них спустя самое раннее неделю, самое позднее — три вылупляются маленькие живые головастики с ветвеобразными жабрами. Уже через год эти головастики вырастают во взрослых саламандр, которые сами могут размножаться дальше.
Между тем мисс Бланш Кистемакер наблюдала содержавшихся в неволе двух самок и одного самца вида Андриас Шейхцери и пришла к следующим заключениям. В период спаривания самец выбрал себе лишь одну из самок, преследуя ее повсюду довольно брутальным образом: когда она пыталась сбежать от него, он обрушивал на нее сильные удары своего хвоста. Ему не нравилось, когда она принимала пищу, и он оттаскивал ее от еды; было очевидно, что он хочет, чтобы она принадлежала только ему, и в погоне за этой целью он ее просто-напросто терроризировал. Выпустив наконец молоку, он набросился на другую самку с явным желанием сожрать ее; пришлось выгнать его из этой емкости и поместить в другую. Однако же оплодотворенные яйца — всего их было шестьдесят три — снесла и другая самка. При этом мисс Кистемакер отметила, что у всех трех животных в этот период края клоаки значительно опухли. Поэтому представляется, писала мисс Кистемакер, что оплодотворение у Андриаса происходит не путем спаривания и даже не через излияние молок, но посредством особого феномена, который, пожалуй, можно назвать половой средой. Как можно заметить, для оплодотворения нет необходимости даже в кратковременном сближении между парой животных. Это наблюдение вело молодую исследовательницу к продолжению любопытных экспериментов. Она отделила саламандр обоих полов друг от друга; когда же наступило подходящее время, выдавила из самца молоки и бросила их самкам в воду. После этого самки начали откладывать оплодотворенные яйца. В ходе следующего опыта мисс Бланш Кистемакер профильтровала молоки, и этот фильтрат, из которого она удалила сперматозоиды (он представлял собой прозрачную жидкость слабой кислотности), добавила в воду самкам; самки и в этом случае начали откладывать яйца — каждая около пятидесяти штук, причем бо́льшая их часть была оплодотворена и из этих яиц развились нормальные головастики. Именно этот опыт привел мисс Кистемакер к тому, чтобы сформулировать свою гипотезу о половой среде, которая представляет собой отдельное звено между партеногенезом и половым размножением. Оплодотворение яиц в данном случае происходит, попросту говоря, вследствие изменения химического состава среды (определенного окисления, причем искусственным путем необходимую для этого кислоту получить до сих пор не удалось), изменения, которое каким-то особым образом связано с половой функцией самца. Но в самой этой функции, собственно говоря, никакой необходимости нет. То, что самец сближается с самкой, — очевидно, не более чем атавизм, оставшийся в наследство от более древнего этапа развития, когда оплодотворение у Андриаса происходило так же, как и у всех других саламандр. Само по себе это соединение, как верно подчеркивает мисс Кистемакер, лишь некая унаследованная иллюзия отцовства; в действительности же самец даже не является отцом головастикам, а лишь определенным, по сути — совершенно безличным, химическим фактором, способствующим созданию половой среды, и вот эта-то среда является единственной оплодотворяющей силой. Если бы в одной емкости у нас содержалось сто пар саламандр вида Андриас Шейхцери, мы могли бы полагать, что в этой емкости происходит сто индивидуальных актов оплодотворения; в действительности же речь идет об одном, едином акте, а именно о коллективной сексуализации данной среды, или, если говорить точнее, об определенном окислении воды, на которое зрелые яйца Андриаса автоматически реагируют тем, что начинают развиваться в головастиков. Если искусственным путем создать это неизвестное пока кислотное вещество, то самцы будут не нужны.