Глава 1. Пан Повондра читает газеты
Одни люди коллекционируют марки, другие — первопечатные книги. Пан Повондра, привратник в доме Г. Х. Бонди, долго не мог найти смысл своей жизни: многие годы он колебался между интересом к древним гробницам и страстью к международной политике. Однажды вечером, однако, ни с того ни с сего ему вдруг открылось то, чего до тех пор недоставало для полноты жизни. Великие открытия вообще обычно случаются ни с того ни с сего. В этот вечер пан Повондра читал газеты, пани Повондрова штопала Франтику чулки, а сам Франтик делал вид, будто зубрит левобережные притоки Дуная. Стояла уютная тишина.
— С ума можно сойти! — проворчал пан Повондра.
— От чего? — спросила его пани Повондрова, вдевая нитку в иголку.
— Да от саламандр этих, — ответил Повондра-отец. — Вот пишут, что за три последних месяца их продали семьдесят миллионов штук.
— А это много, да? — спросила пани Повондрова.
— Ну да. Это, мать, с ума сойти можно. Ты представь только, семьдесят миллионов! — пан Повондра покачал головой. — И ведь, наверное, эти люди заработали огромные деньги! А какая теперь пойдет работа! — помолчав с минуту, продолжил он. — Вот пишут, что повсюду просто с бешеной скоростью сооружают новую землю, острова, так что теперь люди могут понастроить материков столько, сколько им вздумается. Это, мать, большое дело. Я тебе скажу — это даже больший прогресс, чем открытие Америки.
Пан Повондра задумался над своими словами.
— Новая эра в истории, понимаешь? Вот так, мать, — мы живем в великую эпоху.
Опять наступило долгое уютное молчание. Внезапно Повондра-отец сильнее задымил своей трубкой.
— А ведь без меня ничего этого бы не было!
— Чего этого?
— Да этой торговли саламандрами. Всей этой новой эры. Честно говоря, ведь именно я все это устроил.
Пани Повондрова подняла взгляд от дырки в чулке:
— Это как это?
— А так, что именно я пропустил тогда того капитана к пану Бонди. Если бы я о нем не доложил, то капитан никогда бы с паном Бонди не встретился. Так что, мать, если бы не я, то ничего бы и не получилось. Вообще ничего.
— Капитан мог бы найти кого-нибудь другого, — возразила пани Повондрова.
Трубка Повондры-отца презрительно запыхтела.
— Что ты понимаешь! Никто, кроме Г. Х. Бонди, на это не способен. Да, он видит дальше, чем... чем не знаю кто. Другие решили бы, что капитан сошел с ума или хочет их надуть. А пан Бонди — вот каков! У него, голубушка, есть нюх! — Пан Повондра снова призадумался. — Этот самый капитан, как там его звали, Вантох, что ли, — он даже на капитана похож не был. Такой толстяк. Другой привратник ему сказал бы: дружище, вы куда, хозяина нет дома, и прочее; но я — у меня словно какое-то предчувствие появилось, вот как. «Доложу о нем, — подумал я, — пан Бонди, может быть, меня и отчитает, но я возьму грех на душу и доложу». Я всегда говорил — у привратника должно быть особое чутье на людей. Иногда позвонит человек, весь из себя барон, а окажется — агент по продаже холодильников. А в другой раз придет смешной толстяк — и смотрите-ка, кем окажется! Нужно уметь разбираться в людях, — рассуждал Повондра-отец. — Видишь, Франтик, чего способен добиться человек, даже занимая подчиненное положение. Бери пример и старайся всегда исполнять свои обязанности добросовестно — точно так, как я. — Пан Повондра торжественно и растроганно кивнул головой. — Я мог не пустить этого капитана на порог, поленившись пройти туда-сюда по лестнице. Другой привратник так бы и поступил, захлопнул бы у него перед носом двери. И тем самым сорвал бы такой удивительный прогресс во всем мире. Франтик, запомни: если бы каждый человек на своем месте исполнял свой долг, жить на свете было бы здорово. И слушай внимательно, когда я тебе что-то говорю!
— Да, папа, — пробормотал Франтик с несчастным видом.
Повондра-отец откашлялся.
— Дай-ка мне ножницы, мать. Надо бы эту заметку вырезать, чтобы оставить о себе какую-нибудь память.
Вот так и вышло, что пан Повондра начал собирать вырезки о саламандрах. Именно его страсти коллекционера мы должны быть благодарны за множество материалов, которые иначе канули бы в бездну забвения. Он вырезал и хранил все, что находил в печати о саламандрах. Не будем скрывать, что после определенных колебаний он научился пользоваться для этих целей газетами в своем любимом кафе и достиг особой, почти волшебной виртуозности в том, чтобы незаметно вырвать из газеты страницу с каким-либо упоминанием о саламандрах и спрятать ее в карман прямо перед самым носом метрдотеля. Известно, что любой коллекционер готов на грабеж или убийство ради нового экспоната своей коллекции, причем это вовсе не бросает тень на его моральный облик.