Война с самим собой

врач обратил внимание на тщетность попыток традиционного лечения и посоветовал провести психиатрическое исследование.

Краткое заключение

В этой главе мы убедились, что причины хронического мученичества кроются в агрессивности, принимающей форму зависти, которая, в свою очередь, проявляется в эро-тизированном стремлении к самонаказанию. Изучая поведение великомучеников и аскетов, мы отмечали те же характеристики: агрессивность, самонаказание и эротическое поощрение. Принципиальное отличие аскетов от мучеников-невротиков проявляется в реакции общественного мнения на эти явления. Первых общество склонно идеализировать, а ко вторым относится с явным презрением. Невротик озабочен лишь своей персоной, и все, кто имел с ним дело, безошибочно определяют это качество. Говоря языком психоанализа, налицо явная предрасположенность к нарциссизму. Этот комплекс дает о себе знать проявлением болезненных симптомов и не может быть нейтрализован поощрительной реакцией других людей. При этом его внешние проявления могут не соответствовать истинной тяжести патологии. Так, некоторые невротики преуспевают в своих болезненных намерениях, ибо не проявляют агрессии к окружающим, противопоставляя себя лишь докторам и медицинским сестрам. Однако встречаются и такие, кто объявляет войну всему миру.

Хронические расстройства психики характеризуются конфликтом между желанием жить и желанием умереть. Иногда сами пациенты позволяют себе высказывания типа «лучше бы мне умереть, чем так мучиться». Часто они говорят о своем состоянии, как о мучительной предсмертной агонии. Бывает и так, что родственники и друзья больного поощряют мучения, справедливо полагая, что лучше страдать, чем умереть. Однако факт остается фактом: хронические мученики редко умирают молодыми и, несмотря на постоянные угрозы покончить с собой, как правило, не прибегают к самоубийству.

Итак, каковы же психологические и физиологические причины этого явления? Возникает искушение пойти по дорожке, проторенной самим пациентом, и назвать его невольной жертвой безжалостной судьбы.

Тем не менее приведенные выше факты и врачебный опыт убеждают нас в том, что судьба в значительной мере определяется выбором самого человека. Самым простым решением было бы назвать подобную патологию мазохизмом. Однако этот термин означает лишь внешнее проявление симптомов. В действительности хроническое мученичество является результатом взаимодействия многих факторов. То, что человек предпочитает радости страдание, объяснить непросто. Понимание приходит лишь тогда, когда затаенное страдание или даже страх перед этим страданием становится более очевидным, чем внешние проявления. Упрощая, можно сказать, что некоторые люди предпочитают скорбь забвению. Иными словами, для этой категории страшнее остаться в одиночестве, быть нелюбимым и обделенным заботой, чем подвергать себя физическим мучениям и даже риску умереть. Таким образом, эти люди воспринимают скорбь как проявление любви, и для них она предпочтительнее, чем смерть и забвение.

Мы упомянули лишь об общих принципах, которые отнюдь не проливают свет на чудовищность подобной сделки с судьбой. Фактически человеку приходится платить страшную цену, принося в жертву самого себя. В этом смысле цена жизни определяется хроническим расстройством, которое в конце концов полностью разрушает личность. Тема такой расплаты намного древнее, чем знаменитая история Бенджамина Франклина. Подобное искаженное представление о реальности должно иметь глубокие корни, и я верю в то, что исходным материалом для его формирования служит изначальный инстинкт самоуничтожения.

Полагаю, что хроническое расстройство психики можно представить как воображаемую битву между силами разрушения и эротизмом, то есть между стремлением к разрушению (к смерти) и любовью к жизни. В том случае, когда доминирует инстинкт смерти, пациент обречен. Лишь тогда, когда эротические мотивы побеждают, человек способен свернуть с пути невольного мученичества и вернуться к нормальной жизни.

Глава 3. Алкогольная зависимость

Еще совсем недавно психиатры занимались вопросом алкоголизма лишь в связи с проявлением синдрома белой горячки. Изучая медицину в Гарвардской академии, я, как и другие студенты, получил лишь общее представление о синдроме delirium tremens. Кроме общей клинической картины его проявления, мне было ничего не известно. В частности, для студентов оставалось загадкой, каким образом алкоголь подрывает психическое здоровье и умственные способности человека.

За последние годы интенсивной психиатрической практики мне едва ли встретилось два-три случая классического delirium tremens, и это принимая во внимание то, что практически ежедневно на моих глазах многие люди буквально губят себя привычкой к алкоголю. Однако было бы ошибкой думать, что этот недуг окончательно себя изжил. Напротив, в городских клиниках и тюрьмах можно обнаружить немало свидетельств актуальности этого вопроса.

«Доктор Карл Боумэн, заведующий психиатрическим отделением

Нью-Йоркской городской больницы, послал специальный запрос в Медицинскую академию с целью определить дальнейшие, более эффективные меры по лечению хронического алкоголизма. В своем письме он ссылается на то, что ежемесячно в его отделении оказывается помощь тысяче пациентов. Далее он указывает на то, что штрафы и тюремное заключение не способны сколько-нибудь поколебать приверженность людей пороку. Согласно его предложению следует учредить государственные клиники по комплексному лечению хронических пьяниц и алкоголиков-психопатов. Менее серьезные случаи алкоголизма он предлагает лечить амбулаторно. Д-р Боумэн особо подчеркивает тот факт, что алкоголики из обеспеченных семей могут позволить себе лечение в специализированных частных клиниках, которые уже имеют впечатляющий опыт эффективной реабилитации таких людей». («Ментэл Хайд-жин ньюс», Нью-Йорк, январь 1937 г.)

В то же время интерес психиатров большей частью лежит в области изучения причин, порождающих это социальное явление, а не его результатов.

Вряд ли действие алкоголя на человеческий организм изменилось с течением веков. Так что говорить приходится не о переменах в отношении человека к спиртному, а скорее о том, как со временем менялся подход врачей к этому явлению. Наконец-то психиатры с должным вниманием — и с учетом гуманных традиций — подошли к изучению случаев, в которых негативные изменения психики спровоцированы передозировкой смертельного зелья. В то же время бытовое пьянство, не приводящее к ярко выраженным патологиям — галлюцинациям и психозам, — принято считать скорее социальной, чем психиатрической проблемой. Нельзя не отметить то обстоятельство, что психиатры не уделяют этому пороку должного внимания, оставляя алкоголиков на попечение чиновников, социальных работников или самого дьявола.

Винопитие известно со времен Ноя, но употребление вина еще не означает алкогольной зависимости. Напиваются многие, но не все становятся хроническими алкоголиками. Скажу более — некоторых заядлых пьяниц вовсе не считают таковыми, ибо они постоянно находятся под влиянием винных паров и привыкли в таком состоянии контролировать свое поведение. В мою задачу не входит обсуждение культуры пития или восхваление прелестей бытового пьянства. Слишком многое свидетельствует о том, что алкоголь является неотъемлемой частью культуры нашей цивилизации, и его утилитарная функция может служить как во благо, так и во вред человеку.

Речь пойдет о сознательном самоуничтожении, порожденном пагубной привычкой к регулярным и чрезмерным возлияниям; привычкой, которой человек не может противостоять самостоятельно1.

Психологически наркомания ничем не отличается от алкоголизма. Разница лишь в том, что употребление алкоголя не считается социально опасным, в то время как наркотики запрещены законом и поэтому менее губительны с точки зрения распространения и привыкания.