(24) Но воины оскорбляли его уже не про себя и не тайком, но с шумом подступая к нему, называли его в лицо трусом и губителем их решительности, даже некоторые из военачальников разделяли с солдатами это заблуждение, желая подобным образом показать свою отвагу. (25) Пораженный их бесстыдной дерзостью, Велисарий, изменив свои речи, стал делать вид, что он сам побуждает идти против врагов, и начал устанавливать войско в боевой порядок; он говорил, что не знал раньше об их стремлении вступить в бой с врагом, теперь же у него самого больше смелости, и он идет на неприятеля с большой надеждой на счастливый исход. (26) Он выстроил фалангу в одну линию и расположил ее следующим образом: на левом крыле к реке он поставил всю пехоту, на правом, где местность была покатой, он поставил Арефу и всех его сарацин. Сам же он с конницей стал в центре. Так были выстроены римляне. (27) Когда Азарет увидал, что римляне строятся в боевой порядок, он обратился к своему войску с таким увещанием: «Никто не станет сомневаться, что вы, как истинные персы, предпочтете доблесть самой жизни, если вам придется выбирать одно из двух. (28) Но я должен сказать, что сейчас такой выбор, если бы вы даже хотели его сделать, не зависит от вас. У кого есть возможность, избегнув опасности, жить, хотя бы и в бесславии, тот, пожалуй, поступит не совсем безрассудно, если предпочтет удовольствие славе. Но тот, для кого смерть – необходимость (либо пасть со славою в бою с врагами, либо подвергнуться позорному наказанию со стороны своего владыки), тот будет крайне безумен, если вместо позора не изберет славную участь. (29) В таком положении мы находимся сейчас. Поэтому мы все должны идти на битву, думая не только а своих врагах, но и о своем государе».
(30) После таких слов увещания Азарет выстроил свою фалангу против неприятеля: персы занимали правый фланг, сарацины – левый. Тотчас и та, и другая сторона вступила в ожесточенный бой. Битва была жаркая. (31) И с той, и с другой стороны летели частые стрелы, в в тех, и других рядах оказалось много убитых. Некоторые воины, выступив в пространство между двумя войсками, совершали подвиги, достойные их доблести. Персов от стрел погибало больше. (32) Правда, их стрелы летели гораздо чаще, поскольку персы почти все являются стрелками и научены быстрее пускать стрелы, чем остальные народы. (33) Но поскольку луки у них мягкие и тетивы не туго натянуты, то их стрелы, попадая в броню, шлем или щит римского воина, ломаются и не могут причинить вреда тому, в кого они попадают. (34) Римляне всегда пускают стрелы медленнее, но поскольку луки их чрезвычайно крепкие и туго натянуты, и к тому же сами стрелки – люди более сильные, их стрелы значительно чаще наносят вред тем, в кого они попадают, чем это бывает у персов, так как никакие доспехи не могут выдержать силы и стремительности их удара. (35) Миновала большая часть дня, а исход сражения был еще неясен. Тогда самые лучшие из персидского войска, сговорившись между собой, бросились на правое крыло римлян, где стояли Арефа и сарацины. (36) Те, нарушив фалангу, оказались отрезанными от римского войска, и можно предположить, что они предали римлян персам. Не оказав сопротивления нападающим, все они тотчас обратились в бегство. (37) Персы, прорвав таким образом ряды противников, тут же напали с тыла на римскую конницу. Усталые от дороги в трудов битвы, истощенные постом, теснимые врагами с обеих сторон, римские всадники более уже не могли сопротивляться, многие из них стремглав бросились бежать к находившимся поблизости речным островам. Однако некоторые, оставшись на поле битвы, совершили в борьбе с врагами удивительные и достойные великой славы подвиги. (38) В числе их был Аскан: он убил многих видных персов, но, изрубленный на куски, пал в конце концов, оставив у врагов великую по себе славу. Вместе с ним пали еще восемьсот человек, отличившиеся в этом бою, а также почти все исавры со своими предводителями, не отважившиеся даже поднять оружие против врагов. (39) Ибо они были совершенно неопытны в военном деле, потому что совсем недавно отнятые от земледельческих работ, они впервые подверглись опасностям войны, прежде им совершенно неизвестным. (40) А ведь именно они не столь давно больше всех, по своему невежеству в военном деле, стремились к битве и поносили тогда Велисария за трусость. Впрочем, не все они являлись исаврами, но большую их часть составляли ликаоны[146]. (41) Велисарий с немногими остался на своем месте и пока видел, что отряд Аскана оказывает персам сопротивление, сам с имеющимися силами отражал врагов. (42) Когда же одни из них пали, а другие обратились в бегство, кто куда мог, тогда в он, отступая со своим отрядом, соединился с фалангой пехотинцев, которые еще сражались под началом Петра, хотя их осталось уже немного, поскольку большинство из них бежало. (43) Тут он соскочил с коня и приказал сделать то же самое всему отряду и пешими вместе с остальными отражать нападавших на них врагов. (44) Те персы, которые преследовали бегущих, после непродолжительного преследования быстро вернулись назад и вместе с другими устремились на пехоту и Велисария. Те же повернулись спиной к реке, чтобы враги не могли их окружить, и, насколько было возможно при подобных обстоятельствах, отражали нападающих. (45) Вновь начался жаркий бой, хотя силы сражавшихся были неравны. Ибо пехотинцы, притом в весьма незначительном количестве, сражались со всей персидской конницей. И все же враги не могли ни обратить их в бегство, ни пересилить как-то иначе. (46) Плотно сомкнув свои ряды на малом пространстве, воины все время тесно держались один рядом с другим и, крепко оградив себя щитами, с большим искусством поражали персов, чем те поражали их. (47) Варвары многократно отброшенные, вновь на них нападали, надеясь смешать и привести в расстройство их ряды, но снова отступали, не добившись никакого успеха. (48) Ибо кони у персов, не вынося шума ударов по щитам, поднимались на дыбы, и вместе со своими всадниками приходили в смятение. Так обе стороны провели весь этот день, пока не наступил поздний вечер. (49) С наступлением ночи персы удалились в свой лагерь, а Велисарий, достав перевозочное судно, с немногими из своих людей переправился на остров, куда вплавь добрались и другие римляне. (50) На следующий день римляне, получив много перевозочных судов из города Каллиника, добрались туда, а персы вернулись домой, ограбив трупы убитых, в числе которых они нашли своих не меньше, чем римлян[147].
147
Несколько иначе рисует это сражение хронист Иоанн Малала, согласно которому последними на поле боя оставались Суника и Симма, в то время как Велисарий покинул его до окончания сражения. См.: