— Помощь была на подходе, — говорила мне потом Сабети, — но не хватало людей и всего остального.
Сабети предупреждала Хана об опасности стресса и переутомления.
— Самое главное — ваше здоровье. Пожалуйста, берегите себя.
— Я должен делать все, что в моих силах, чтобы помочь людям, — отвечал Хан, надевал защитный костюм и возвращался в палату к больным. Он вел себя как генерал во время битвы, когда его войска бегут или уже уничтожены.
19 июля во время собрания персонала больницы сотрудники заметили, что Хан неважно выглядит. На следующий день он не вышел на работу — изолировал себя дома. Затем наутро потребовал, чтобы у него взяли анализ. Один из лаборантов отправился к нему на дом и сделал все необходимое. Анализ показал наличие вируса Эбола. Хан, предвидя, что, увидев его больным, медперсонал падет духом, не хотел, чтобы сотрудники Кенема видели развитие у него характерных симптомов, и потому отказался лечиться в больнице. На следующий день он кое-как забрался в машину «скорой помощи», которая доставила его по ухабистым проселочным дорогам в палату для больных лихорадкой Эбола в Кайлахуне.
Здесь в лечебном центре был работавший от генератора морозильник, а в нем хранились три пластиковых бутылочки с замерзшим водным раствором, содержавшим антитела, молекулы в форме буквы «Y», выработанные иммунной системой млекопитающих для защиты от вторгшихся в их организм микробов. Это экспериментальное средство для лечения лихорадки Эбола, называлось ZMapp и на людях к тому времени еще не испытывалось. Трех бутылочек должно было хватить на курс для одного человека. Препарат был разработан в предшествующее десятилетие работавшей почти без финансирования и фактически без поддержки сообщества экспертов по вирусу Эбола группой ученых, которая состояла из десятков людей, но главными исследователями в ней были Ларри Зейтлин, президент «Мэп Байофармасьютикал», биотехнологической компании из Сан-Диего; Джин Гаррард Олингер, подрядчик Национального института аллергии и Отделения инфекционных заболеваний Национальных институтов здравоохранения; Ксианггуо Киу и Гэри Кобингер — исследователи из Агентства здравоохранения канадского исследовательского института в Виннипеге. ZMapp — коктейль из трех антител, которые, как считали, особенно эффективно убивают вирус Эбола. «Мэп Байофармасьютикал» и производитель, предприятие «Байопроцессинг» из Кентукки, разработали методику выращивания этих антител в растениях табака.
В апреле 2014 года, за три месяца до того, как заболел Хан, группа Кобингера, работавшая в Канаде, впервые испытала ZMapp на обезьянах, каждая из которых получила по тысяче летальных доз вируса Эбола. К удивлению исследователей, лекарство всех их спасло и помогало выжить даже тем животным, которые находились на пороге гибели. Группа Кобингера установила, что больным надо давать по одной дозе ZMapp с интервалом в несколько дней. Кобингер сравнивал это с тремя ударами профессионального боксера: первые два удара посылают вирус Эбола в нокдаун, третий заканчивает бой нокаутом.
В конце июня, когда эпидемия Эбола охватила Западную Африку, Кобингер отправился из своей виннипегской лаборатории в Кайлахун, везя с собой оборудование для работавших там врачей, а также три пластиковых бутылочки ZMapp, которые и оставил в морозильнике. Он хотел выяснить, как препарат действует в тропическом климате, где жара и ненадежная система электроснабжения могут свести на нет его лечебные свойства. Кобингер не подозревал, что препарат может быть использован.
Правительство Сьерра-Леоне восприняло болезнь Хумар Хана как национальную трагедию. Как только о ней стало известно, правительственный чиновник разослал электронные сообщения специалистам всего мира по вирусу Эбола, прося сообщить о любой вакцине или лекарстве, которые могли бы помочь Хану. Последовала целая серия телефонных звонков чиновникам Всемирной организации здравоохранения, в Центры профилактики инфекционных заболеваний и эпидемиологического контроля США, в правительство Сьерра-Леоне, в канадское Агентство здравоохранения, военным эпидемиологам США и в организацию «Врачи без границ», под эгидой которой действовал центр в Кайлахуне. Обсуждались возможные варианты лечения Хана. Многие из тех, кому звонили из Сьерра-Леоне, знали его лично. Вопрос шел о его жизни и смерти.
Обсуждение вскоре сосредоточилось на ZMapp, на него надеялись больше, чем на прочие лекарства. Почему именно Хан, а не другие больные должны получить неопробованное средство? Что, если он умрет? ZMapp за несколько месяцев до тех пор проверяли на обезьянах, но насколько безопасен этот препарат для человека? Лекарство содержит мышиные и человеческие антитела, выращенные в растениях табака. Попав в кровяное русло, они могут вызвать тяжелые аллергические реакции. Если бы возникли серьезные побочные явления, рассчитывать в Кайлахуне на отделение интенсивной терапии не приходилось. Если западные государства этим своим экспериментальным лекарством убьют Хана, африканского ученого и национального героя, в Сьерра-Леоне начнутся беспорядки. Но если не дать Хану ZMapp и он умрет, то люди скажут, что Запад утаил от врача чудодейственный препарат.