Те, кто сознательно отгородился от всего, что было вокруг, попали в своеобразный тупик творения.
Но те, кто продолжал смотреть в будущее, продолжали развиваться, учиться и отдавать дань уважения. Когда Анри де Тулуз-Лотрек открыл для себя японскую литографию, она не только изменила его собственное искусство, но и просочилась через его творчество во все художественные направления, частью которых он был. Многие культуры по всему миру пытались защитить и оградить то, что у них есть, считая, что внешнее влияние - это негативная вещь. Однако западное искусство постоянно стремилось идти в другом направлении, открывая себя миру и стремясь учиться у него.
Тот же процесс происходил и в архитектуре, когда путешественники из Европы отправлялись в путь и привозили с собой идеи из тех мест, которые они видели. Архитектура многих городов Средиземноморья, в частности, во многом обязана Востоку. Но и на Западе есть здания, которые отражают неутолимую жажду архитекторов быть, как говорится в одной из недавних книг, в "диалоге" с архитектурой Ближнего и Дальнего Востока.
Но нигде это не проявляется так ярко, как в мире музыки. Конечно, на протяжении веков возможность путешествовать была ограничена даже для очень богатых людей. Но великие композиторы европейской истории всегда держали уши открытыми для новых музыкальных стилей, влияний и форм. Один из великих композиторов позднего Возрождения, Орландо ди Лассо (родился около 1532 года), был широко известен для своего времени. Помимо того, что он написал несколько величайших месс эпохи Возрождения, он обладал быстрым слухом для восприятия других стилей. Экзотические и комические песни были восприняты им, скорее всего, благодаря его путешествиям по Италии, где он мог перенять часть мавританских традиций, дошедших до нас. Утверждается, что трубадурская традиция любовных песен опирается на мавританскую традицию, которая, скорее всего, попала в Европу через Испанию, а затем во Францию, где и получила свое развитие. Другие формы, такие как пассакалья, по-видимому, возникли аналогичным образом. Возможно, они даже пришли из Южной Америки, куда их привезли португальские путешественники. Когда их находили, ими восхищались, и они становились частью моды и культуры, которая на них наткнулась.
В течение столетий эта модель продолжалась. Великие композиторы классической эпохи, в том числе Моцарт и Гайдн, обнаружили турецкое влияние, которое пришло к ним через империю Габсбургов. В таких канонических шедеврах, как "Волшебная флейта", присутствуют аспекты турецкого стиля. Это не было оскорблением или воровством со стороны Моцарта, а просто проявлением того же жадного аппетита к новым звукам и идеям, который есть у всех великих композиторов. Этот аппетит развивался и расширялся по мере того, как росла способность западных композиторов к обучению и путешествиям.
В XIX и XX веках великие композиторы Европы начали исследовать как можно более далекие страны. Клод Дебюсси оказался поглощен искусством и звуковым миром Японии. Без этого общения невозможно представить, как Дебюсси написал бы многие из своих поздних фортепианных произведений. По мере развития двадцатого века это увлечение миром за пределами Европы росло. И хотя сегодня, благодаря влиянию Эдварда Саида почти на все дисциплины, это воспринимается как нечто зловещее, в этом не было ничего зловещего. Именно как проявление европейского космополитизма великие композиторы стремились выйти за пределы своих традиций и расширить их.
Летом 1908 года друг Густава Малера, гостивший у него в Тоблахе, услышал, как великий композитор и дирижер проявил интерес к Китаю и его музыке. Вернувшись в Вену, друг отправился в магазин и купил цилиндр фонографа с китайской музыкой, которая действительно была записана в Китае. То лето было одним из самых печальных и тяжелых в жизни композитора. Малер оплакивал смерть своей маленькой дочери Марии и, чтобы спастись, с головой погрузился в работу. Помимо работы над девятой симфонией, он трудился над рукописью, которая стала "Песнью Земли". Для написания текста он воспользовался томом под названием Die chinesische Flöte, который представлял собой набор переводов китайской поэзии времен династии Тан, выполненных поэтом Гансом Бетге. Эти слова легли в основу одного из величайших шедевров Малера - симфонии песен, в которой композитор говорит о мимолетности радости, непостоянстве жизни и глубоком утешении вечности.