— Ты, — прошипела женщина, переводя взгляд на свободную руку уборщика. Браслета там не было, — чёрт, Виктор так быстро не двигался.
Она пыталась пошевелиться, но не могла, тело парализовало.
— Виктор — музыкант, — Павел подтащил её к креслу, швырнул на сиденье, — он убивать начал не так давно. Знаешь, я было подумал, что ты это сделала, чтобы прикарманить деньги мужа, семьдесят миллионов реалов — отличный куш. Но ведь это не так? Иначе зачем было убивать Сергея Корса, разве что он совал нос не в свои дела.
Женщина молчала.
— И Рудольфа Крамера, он ведь тоже начал интересоваться тем, что ты делаешь, так? Можешь не отвечать, я чувствую, что ты думаешь.
Крамер плюнула магу в лицо, презрительно скривила губы.
— Зря ты так, у нас ведь есть общие друзья.
— И кто это?
— Например, Патрик Кавендиш. Представляешь, в детстве мне нравилась одна девушка на фотографии, где четыре человека позируют на какой-то военной базе. Сам Патрик, он теперь майор, Мойра Хоук, стала полковником, — говоря это, Павел растягивал по комнате и подключал кабели к оборудованию, — Маркус, он умер, бедняга. И девушка тоже, её звали Сара Флеминг, она утонула. У неё была такая же родинка на шее, как у тебя. Знаешь, что самое смешное?
— Любишь поговорить? — Крамер при перечислении имён напряглась, но старалась этого не показать. — Что?
— Я тоже утонул, в этом мы с тобой похожи.
— Ты слишком много болтаешь, — сказала женщина, — надо было тебя прикончить сразу.
— Но тогда бы я тебя не нашёл, правда? — Веласкес закончил с кабелями, уселся в кресло, напротив Крамер, положил перед собой планшет. — Полчаса назад я позвонил Патрику, спросил, как зовут девушку с фото и что с ней случилось. Падди — тугодум, но, думаю, минут через тридцать здесь не протолкнуться будет от Сил обороны.
Крамер хрипло рассмеялась.
— Ты думаешь, на кого я работаю? Ты не представляешь, с кем связался, она тебя выпотрошит.
— Она, так я и думал. Значит, полковник Хоук. Хорошо, — Павел разложил экран, на нём появилось лицо Геллера, — этот сеньор монтировал здесь систему охраны, он ведь на Гальяцци работал. Ты, наверное, его помнишь. У парня дурная привычка везде оставлять свои закладки, их вычищают, но не все. Эф, того, что она наговорила, хватит на кодовую фразу?
— Вполне, сетчатку и ладонь я уже ввёл, — улыбнулся инженер. — Я проверил, отсюда информация никуда не уходит, может, себе заберём?
— Наклепаем живых мертвецов? Нет, стирай всё подчистую.
Светлана, а точнее Сара, со злостью смотрела, как на экранах появился отсчёт времени, когда цифры обнулились, оборудование погасло.
— Готово, всё чисто, — отрапортовал Геллер. — Что дальше?
— Дальше, — Павел отключил планшет, встал, вытащил из кармана два цилиндра, — я всё сожгу. Если ты, конечно, не такой же маг, как я, то — прощай, Сара Флеминг.
Один цилиндр он оставил в комнате, другой — бросил через щель в стене в лабораторию. Крамер хотела предложить ему денег, много денег, но Веласкес уже исчез. Цилиндры зашипели, выпуская газ, в воздухе зажглись цифры, они тоже стремились к нулю, и когда дошли — аэрозоль вспыхнула, выжигая воздух и поднимая температуру до десятков тысяч градусов.
Филипа Суарес сидела в своём кабинете на пятом этаже логистического центра в Сентаменто. Формально, её повысили, теперь она руководила всей службой доставки копрорации «Айзенштайн». Но фактически, это было понижением, от секретных операций её отстранили, даже лабораторию, которая была на минус втором этаже, вывезли без остатка несколько месяцев назад. Где-то там, во внешнем мире, шла позиционная война — уровень недоверия между Семьями подскочил до максимума, к власти пришли новые советники, в разных точках Параизу вспыхивали стычки между мелкими группами.