Двадцать три года назад один из любовников, Матеуш Гомеш, взорвал её вместе с яхтой. Те, кто за этим стоял, опоздали минимум на полвека, нужно было нечто большее, чем простая бомба, чтобы её убить. Женщина слишком расслабилась, решила пожить мирной спокойной жизнью, дала себя увлечь, и за это поплатилась. Больше она себе этого не позволяла. Ирина Громова в очередной раз умерла, а в Силы обороны записалась восемнадцатилетняя Мойра Хоук, сирота со Свободных территорий.
Двадцать лет назад они служили вместе, в одном полку, лейтенант Падди Кавендиш, сержант Мойра Хоук и капитан Маркус Валленбах. Маркусу было тридцать пять, он командовал медицинской частью, избавился наконец от браслета, и считал, что жизнь только начинается. Он часто подкалывал Мойру, называя своей старушкой, никто не мог понять эту шутку — мать по документам была на пятнадцать лет младше сына. В то время они отлично ладили, что бы другие её родственники не думали.
Через десять лет Мойра доросла до майора и ушла в штаб, Кавендиш стал капитаном, а у Маркуса появились симптомы поражения нервов. Ещё через полтора года маг покончил с собой, подорвался на мине, когда отряд штурмовал убежище террористов на одном из островов возле Касабланки. Мойра в этот день находилась от него в нескольких сотнях километров, но всё равно почувствовала, словно внутри что-то оборвалось.
7 июля 335 года от Разделения, суббота
Пуля ударила Эфраима чуть ниже шеи, ранение было не опасным, но на выходе утяжелённый сердечник зацепил лопатку, и отбросил раненого назад. Левая рука двигалась с трудом, инженер цеплялся за руль правой рукой, пытаясь запечатать задетый кровеносный сосуд, третья пуля, прошившая шею, задела шейный позвонок, парализовав правую сторону. Маг покачнулся, и рухнул в воду.
Даже в таком состоянии у него были шансы, можно было стянуть браслет, и дотянуть до прибытия помощи, но вторая пуля попала в гидроцикл и повредила отпугиватель, кровь в воде тут же привлекла внимание морских хищников.
Ян перевёл прицел на яхту. Очки вывели на сетчатку предупреждающий сигнал, его подельница потеряла сознание, значит, Веласкес что-то заподозрил, и теперь выцепить его будет сложно. У стрелка были ракетница и гранатомёт, но они лежали в катере на крайний случай. Ян вздохнул, и выскочил из бытовки, на ходу упаковывая винтовку в чехол, и застёгивая на поясе эвакуационный рюкзак. Он поднимался наверх почти двадцать минут, стараясь не привлекать внимание, теперь можно было не маскироваться.
Снайпер перекинул ногу через перила, и прыгнул вниз, с четырёхсотметровой высоты. Через несколько секунд крыло вырвалось из рюкзака, раскрылось, он потянул на себя рычажок на поясе, и понёсся вслед за катером, который отошёл от причала и набирал скорость. Если не получилось пристрелить цель издалека, он сделает это в упор.
Капитан Ян Ковальчик вышел в отставку двенадцать лет назад, и первое время придерживался правил, но постепенно понял, что это сказывается на гонорарах. Пять лет назад он организовал собственную смерть, и больше не беспокоился о том, что в перестрелке могут пострадать посторонние. Плевать он хотел на этот Кодекс.
Павел успел увидеть момент, когда пассажир гидроцикла падает в воду, а отмотав запись назад, узнал Эфраима. Стрелок выскочил из будки, и сейчас нёсся на аэрокрыле по направлению к яхте, держа в руках винтовку, инженер ушёл под воду, и не показывался. Веласкес долго не раздумывал, у него была возможность поиграть со снайпером в дуэль, пока тот болтался в воздухе. Или спасти своего знакомого — на то и другое времени не оставалось. Яхта вздрогнула, и рванула по направлению к гидроциклу, фиксатор катамарана отвалился, оставляя его без поводка. Не дожидаясь, когда нос судна поравняется с гидроциклом, Веласкес прыгнул в воду.
Эфраим держался за подножку гидроцикла, укрываясь от выстрелов, но новых не последовало. Он кое-как остановил кровь, поставил каркас на позвонок, но повреждённый нерв быстро не восстанавливался, требовались не минуты, а сутки. Инженер пытался заставить правую сторону работать, всё было не так плохо, как казалось на первый взгляд, пальцы могли сжиматься и разжиматься, только в локте и плече рука не двигалась. Эфраим подцепил левой рукой правую, и ухватился пальцами за выступ. Теперь свободной рукой он мог подтянуться. От неловкого движения очки соскользнули с переносицы и ушли на дно.
Большая серебристо-красная рыбина проплыла мимо, прикоснувшись к ноге, парень вздрогнул, поднял глаза — коробка отпугивателя была разбита. Рыба сделала разворот, взбурлив воду широким плавником, она свободно плавала почти на поверхности. Пайче, или, как их называли — краснухи, на Сегунде освоили океан и вырастали до трёх метров, кормились в основном рыбой помельче и птицами, на людей если и нападали, то максимум на что были способны — вырвать кусок мяса или откусить палец. Эта рыбина была ещё молодой, меньше двух метров. Эфраим опустил левую руку в воду, вытащив из фиксаторов пистолет, рыбина кинулась на запах крови, он выстрелил, но чуть опоздал, челюсти сомкнулись вокруг кисти, краснуха забила хвостом, пытаясь освободиться — добыча была слишком велика, но загнутые зубы не давали ей отцепиться. Инженер ещё несколько раз нажал на спуск, пули рвали рыбину на куски, она почти не трепыхалась и начала всплывать.