Эу обратила внимание и на Данте — подойдя к его жерди, развесила новые фрукты и убрала старые, а также сменила воду в поилке.
— Тебе досталось от матери, да, Эу? — вздохнул Салазар. Сев на кровати, он пригладил растрёпанную гриву волос.
— Сеньора каждый день скандалит, я уж привыкла за столько-то лет, — равнодушно откликнулась Эу. — Ей не нравится, что я на вашей стороне.
— Она ненавидит меня. Хочет, чтобы я был один, чтобы никто меня не поддерживал. Ну и пусть! Я не буду лебезить перед ней и умолять её о любви, как это делает мой братец. Хватит унижаться! — сощурив глаза, он лёгким взмахом руки поманил к себе поднос (тот пролетел по воздуху мимо Эу). — Меня никто не остановит! Однажды я завоюю мир, и они пожалеют, что так обращались со мной.
— Опять вы растрачиваете свою магию на чепуху. Радуйтесь, что ваша мать не видала, как вы тут вчера летали вокруг дома, — съехидничала Эу, поднимая с пола одежду и мебель, раскиданные накануне.
— Я не буду ей подчиняться! — он сверкнул очами — демон глянул из-под ресниц так, что стены, имея они душу, затрепетали бы от страха. — Я умею не только летать, Эу. Я могу превращаться в животных и других людей, вызывать дождь и ветер и даже научился контролировать свой дар к чтению мыслей, — он щелчком выманил из комода фиал с кристально-прозрачной жидкостью и накапал её в сок. — Блокатор чужих мыслей — моё личное изобретение. Не всегда, правда, действует — некоторые слишком громко думают, — он ухмыльнулся. — Но в основном помогает не слушать разные глупости. Иначе моя голова давно бы взорвалась от чепухи, которой забиты головы людей. Теперь, когда мне подвластно многое, встал вопрос об оружии. Я уже думаю над ним. Чтобы быть готовым, когда придёт время, бороться и победить тех, кто приговорил меня к одиночеству. Они проиграют. Я не буду одинок. У меня будет любовь. А на проклятия мне плевать! Я в них не верю! И носить это не буду! — он с яростью отшвырнул в угол подвеску с буквой «L», что протянула ему Эу, допил сок с Блокатором, и с аппетитом взялся за еду.
Через полчаса Салазар с Данте на плече спальню покинул, хотя Эу этому воспротивилась — с её слов, Кассия была в гневе из-за вчерашнего бала, где и Леопольдо, и Салазар вели себя неподобающе.
Однако на Салазара никто не обратил внимания, когда он появился на лестнице. Кассия и Леопольдо отчаянно дискутировали, а Ладислао, сидя на канапе, изображал, что поглощён чтением газеты «Придворный вестник».
— Мама, прошу вас, прекратите! — кричал Леопольдо, размахивая руками, и на лице Салазара проступило удивление — кажется, брат впервые повысил на мать голос.
— Хватит жестикулировать, как простой мясник. Вы — аристократ, и это может быть неверно истолковано недоброжелателями, которые сутками шпионят за нами в окно, — прошипела Кассия, ходя туда-сюда по гостиной; шлейф её клетчатого платья волочился по полу.
«Ну змея змеёй, только раздвоенного языка не хватает», — подумал Данте.
— Вы с ума сошли, родную мать уважать перестали. Я вам говорила, Леопольдо, что именно вы, как мой единственный сын, обязаны возглавить Национальный банк, приумножить фамильное состояние. Если бы невеста была одна, мне пришлось бы смириться. Но у нас есть выбор — сестёр три, и я против этой Октавии. Она вульгарнее любой служанки. У неё совсем нет вкуса и манер. Вчера она даже одета была не по моде.
— Вы не правы, мама! Октавия — очаровательная девушка. И я не нарушу ваших планов, если выберу её. Октавия тоже Мендисабаль, и принципиальной разницы я не вижу, — Леопольдо потёр виски пальцами. Он понизил тон, стараясь говорить корректно, но голос дрожал от негодования.
— Нет, разница колоссальная, мой дорогой сын, — подойдя к журнальному столику, Кассия провела по нему пальцем. — Фи! Сколько пыли! В этом доме — армия прислуги, а грязи, как в конюшне. Наши горничные такие же никчёмные, как невеста, которую вы выбрали. Эта Октавия опозорит наш род своим вольным поведением. Науками она занимается, подумать только! Мне нужна невестка, которая будет любить вас, заботиться о вас, сопровождать вас на балы и никому не перечить, а также рожать наследников, а эта девица склонна к разврату. У неё на лице это написано. Мне не нужна распутница в доме!
— Я не понимаю, мама, почему вы хотите мне несчастья? — вздохнул Леопольдо. — Вы испортили жизнь моему брату и теперь принялись за меня? — спросил он с обидой.
— Сынок, не говорите так, — вмешался, наконец, Ладислао. Отложив газету, он встал с канапе и обнял юношу за плечи. — Мы с мамой вас любим и не желаем вам несчастья. Мне тоже понравилась Октавия, замечательная девушка, хотя, надо признать, чересчур непосредственная. Но ведь она совсем юная, её можно перевоспитать…
— И вы туда же, — скрипнула зубами Кассия, ткнув указательным пальцем мужу в грудь. — Поймите, вы, глупцы, Мендисабали не отдадут Октавию замуж, пока не пристроят Софию, ведь она старшая, — сменив тактику, она заговорила елейным голоском. — И если Софии попадётся хороший муж, банк наверняка возглавит он. А мы останемся ни с чем. Тогда вообще не будет резона связываться с этой семейкой. Поэтому мы должны опередить других кандидатов, и я настаиваю на Софии. Отличная невеста, красивая, скромная, будет вас слушаться, Леопольдо, и великолепно смотреться с вами рядом.
Данте чуть не упал у Салазара с плеча — так крепко тот вцепился в перила лестницы.
— Только попытайся к ней подойти, я тебе шею сверну, тварь белобрысая! — прошептал он, и ладони его задымились. — Она моя, моя! Я её не отдам!
Словно прочитав мысли брата, Леопольдо воскликнул:
— Да, София приятная девушка, но, мама, мне кажется, было очевидно, что она понравилась Ландольфо. Нечестно отбивать у него невесту, тем более это первая девушка, к которой он так расположен.
Кассия вдруг улыбнулась, но от её мерзкой улыбочки Данте захотел спрятаться в камине.
— Вы прекрасно знаете, Леопольдо, что вашему брату не положено мечтать о девушках, — заявила она. — Он обязан думать о том, как достойно умереть, не опозорив нашу семью. Это единственное, что его должно волновать. Поэтому на Софии Мендисабаль женитесь вы. Убьём двух птиц одним выстрелом — получим в своё распоряжение Национальный банк и пресечём безрассудство вашего брата. Я всё сказала и повторять не намерена. Надеюсь, и вы, Леопольдо, и вы, Ладислао, меня услышали. Брак — это выгодная сделка. По любви женятся только плебеи. Это дурной тон. Печально, что я должна вам это объяснять. Вы меня разочаровываете, Леопольдо, — она назидательно подняла вверх палец. — Учтите, если вы продолжите испытывать моё терпение, я отрекусь от вас, навсегда забуду, что вы мой сын. Не берите пример с брата, который умудрился разочаровать меня одним фактом своего рождения, — и она покинула гостиную.
Леопольдо и Ладислао одновременно вздохнули. Обнимая сына за плечи, Ладислао усадил его на канапе.
— Не понимаю, почему мама так не любит Ландольфо, — недоумевал Леопольдо. — Да, он странный, взбалмошный, но он тоже её сын.
— Просто у вашей матери адский характер, — смиренно ответил Ладислао. — И мы не должны гневить её, слишком часто упоминая о вашем брате. Ландольфо — позор семьи, мы достаточно из-за него натерпелись. Давайте подумаем о более важных вещах — например о том, как убедить вашу мать позволить вам жениться на Октавии Мендисабаль…
Данте переключился на Салазара, когда тот ладонями прожёг лестничные перила насквозь. Данте больно постучал его клювом по виску, и это подействовало.
Встряхнувшись, Салазар поколдовал, возвращая красному дереву его первоначальный изысканный вид. Бегом кинулся по лестнице вниз, и Данте заметил на его щеках слёзы.
Добежав до кухни, Салазар остановился. Дверь была распахнута. Джеральдина кипятила бельё в огромной бадье, разговаривая с девушкой — чернявой, курносой, с угрюмым лицом — та лузгала за столом орешки. Не желая идти назад и видеть брата и отца, Салазар плюхнулся в коридоре на пол и закрыл лицо руками. Этой своей неприкаянностью он навеял Данте воспоминания о жизни в доме Сильвио и годах травли.