С прищуренными глазами она напоминала кошечку, обиженную на весь мир, но чертовски милую и трогательную. И Данте не удержался и чмокнул её в нос.
— Не верю, что они сделали это намеренно, — возразил он. — Думаю, они и правда решили, что я умер.
— Мне плевать, — отчеканила Эстелла. — Я боюсь представить, что было бы, не услышь я зов кольца! Они специально меня тут закрыли, не хотели, чтобы я тебя спасла. Поэтому и предлагаю уехать.
— А куда?
— Например, вернёмся в Ферре де Кастильо. Дедушка Алехандро всегда нас ждёт.
— Я не против. Но быть приживалкой в доме Алехандро Фрейтаса я не хочу, я уже говорил.
— Но мы можем купить и свой дом! И как я раньше не подумала? — с воодушевлением Эстелла спрыгнула с кровати и, схватив с кресла халат Данте, повальсировала по комнате с ним вместе.
— Я бы предпочёл эстансию. Только представь, поля, лошади, свобода…
— У тебя вид такой мечтательный, что я не могу тебе отказать, — Эстелла хихикнула, когда Данте, поймав её у кровати, потёрся головой о её живот. Медленно и вкрадчиво он принялся распутывать шнуровку её платья. — Я согласна на всё, лишь бы никогда не разлучаться с тобой!
Разговоры и шутки, наконец, потухли, как костёр, залитый водой. Ласки переместились в круглую фарфоровую ванну, наполненную мыльными шариками с ароматом хвои и мяты. Стройные тела, мокрые, чуть прикрытые пеной, отражались в десятках настенных зеркал. И безумно-лихорадочное наслаждение охватило Данте — в самый пик обручальные кольца и татуировки вспыхнули — Чары любви обновили свою магию. А Эстелла вдруг спросила:
— А я красивая?
— Ты всегда красивая, Эсте, — рассмеялся Данте. Запрокинул голову — на пол с волос потекли ручьи. — И ты сама это знаешь.
— Я имела ввиду другое. Красивая ли я сейчас? Когда я твоя…
— Ты — божество! Сама взгляни, — Данте указал на стены-зеркала, и руки его, ненадолго замерев на груди Эстеллы, спустились по талии вниз, обрисовав её контуры…
Эстелла переключила внимание на отражение. Долго разглядывала себя, возбуждённую, с припухшими от поцелуев губами, румянцем на щеках и искрящейся кожей.
— Мне вечно говорили, что испытывать наслаждение от ласк мужчины — это плохо, — объяснила она свои мысли. — Якобы от этого женщина дурнеет, становится некрасивой. Но мне кажется, это кто-то придумал. Когда я с тобой, я ощущаю такое блаженство, что, будь это правдой, я давно бы превратилась в жабу, — она любовалась на свою грудь, явно гордясь её формой.
Данте резко сел, и Эстелла обвила его ногами и руками, уложив щёку ему на плечо. Кожа и волосы обоих мерцали, отражаясь в сотнях мыльных пузырьков и зеркал…
Под утро Данте и Эстелла, ошеломлённо-счастливые, уснули, не размыкая объятий.
К обеду их разбудило ворчание экономки доньи Фионы. Женщина старой закалки, она напрямую хозяевам не перечила, но донести до них своё мнение стремилась. Убирая раскиданную по комнате одежду и мокрые, все в пене, полотенца, она бормотала с каким-то детским негодованием: «Стыд и позор! Вот молодёжь пошла! И как можно так себя вести? К завтраку не выходят! Родителей не чтят! Традиции не соблюдают! Живут во грехе, в мусоре зарастают и даже на исповедь не ходят!». Данте и Эстелла чудом сдержались, чтобы не расхохотаться.
Семейство, радостное от «воскрешения» Данте (хотя Эстелла не верила в их искренность), однако, воспротивилось, когда влюблённые упомянули об отъезде.
— Где это видано — бегать туда-сюда?! — кричал Лусиано. — Приехали, уехали… Данте едва пришёл в себя, и опять вы куда-то собрались. Вы не думаете о собственной безопасности! Границы нынче закрыты по указу вице-короля! На северо-востоке бунтуют цветные либералы!
— Мы вернёмся в Ферре де Кастильо, там никто не бунтует, — устало оправдался Данте.
— Именно в целях безопасности мы и уезжаем из этого дома, — процедила Эстелла. — Не хочу, чтобы моего мужа ещё раз похоронили!
Ламберто покачал головой, а дедушка Лусиано подчёркнуто зашуршал страницами газеты «Правдивый вестник».
— Во-первых, Данте вам не муж, Эстелла, — Ламберто укоризненно поднял вверх палец. — Мужем он станет после венчания в церкви. А пока вы живёте во грехе. И, во-вторых, никто не собирался Данте хоронить. Доктор не усомнился, в том, что он мёртв. И здесь мы не виноваты! Данте — мой сын, неужели вы думаете, Эстелла, что я мог так с ним обойтись?
ё— Да-да, думаю! — вскочив на ноги, Эстелла перевернула соусник. — Вы спите и видите, как нас разлучить, потому что мы не венчались. Хотя мы сто раз объясняли: Данте плохо в церкви! Но вам наплевать, вам важнее глупые предрассудки, чем его здоровье, поэтому вы придумали хитрый план, чтобы избавиться от проблемы!
— Эстелла, помилуйте! Мы все очень любим Данте! — подала голос Йоланда, соединив ладони в молитвенном жесте. — Мы переживали за него…
— Я вам не верю! Любили бы, не похоронили бы! Ведь Данте оставил записку, она лежала в комнате!
— Читали мы эту записку, — сказал Лусиано. — Но доктор подтвердил факт смерти. Откуда мы знали…
— А меня усыпить вам тоже доктор велел? Конечно, ведь я могла помешать вам засунуть Данте в гроб! Но я спасла моего Данте. А теперь увезу его подальше от вас! — и Эстелла выбежала из-за стола. Рванула по лестнице вверх, чуть не сбив с ног Лею, которая несла тюки грязного белья.
Данте же был уверен: эта ситуация — чистой воды случайность — некомпетентный доктор перепутал летаргию со смертью. В том же были убеждены и остальные. Но Эстелла зациклилась на своих подозрениях, нюхала даже еду и напитки — искала в них яд.
Данте, не разделяя её беспокойства, идеей уехать загорелся — ему надоело жить по правилам. Завтракать, обедать и ужинать по часам, блюсти тысячи ненужных традиций. У них с Эстеллой должен быть свой дом, свой мир, свой быт, выстроенный на их желаниях и привычках.
Так, окрепнув после злоключений в склепе, Данте принялся за сбор вещей, своих и Эстеллы. На этот раз упаковал всё, дабы не осталось соблазна вернуться назад. Сундуков, баулов, тюков и картонок получилось неимоверное количество, и без магии увезти их было невозможно. И Данте, поколдовав, уменьшил всю поклажу до размера ногтя — теперь вещи легко уместились в сумки для багажа, приделанные к седлу выздоровевшего Алмаза.
Перед самым отъездом Данте решил избавить родных от пугающих артефактов. Меч он взял с собой. Фальшивую Книгу Прошлого, некогда подложенную Тибуроном, спалил в камине. А трость они с Эстеллой вздумали спрятать в лесу, по дороге в Ферре де Кастильо.
Но каково же было их удивление, когда раскопки в саду результат принесли иной — трости в тайнике не оказалось. Зато там лежали настоящая Книга Прошлого и дневник Салазара.
Данте вспомнил: когда Салазар вместе с Октавией и Софией уходил в Город Сущностей, он забрал трость с собой. Наверное поэтому и трость, закопанная в саду, исчезла.
Открыв дневник, Данте нашёл там любопытную картину. Все даты и пояснения к ним — события из Книги Прошлого — оказались перечеркнуты и словно потускнели. А на чистых страницах мерцала запись: «Я хотел, чтобы ты посмотрел это. Мы с тобой были похожи. Жаль, что не пересеклись в иные времена. Ты мог бы стать моим лучшим учеником. Книга Прошлого — мой тебе подарок. Она твоя, ибо воспользоваться ей без дополнительных артефактов и зелий можешь только ты — наследник рода. И если когда-нибудь ты захочешь стать великим магом, она пригодится тебе. Открыв нужную страницу прошлого, ты сможешь повторить любой мой эксперимент. Прощай, Данте. Теперь навсегда. Салазар Фонтанарес де Арнау».
— Прощай, Салазар, — ответил Данте вслух. — И мне жаль, что я не знал тебя другим. Я был бы рад подружиться с тобой. Надеюсь там, где ты сейчас, тебе хорошо.
Книгу Прошлого Данте забрал с собой, уменьшив её и спрятав в одну из сумок для багажа. На сей раз они с Эстеллой не убежали тайком, а попрощались с недовольными родственниками.
— Но я настаиваю, чтобы вы обвенчались в церкви! — Ламберто пожал сыну руку. — Законный, венчанный брак — это не прихоть, это необходимость.