— Мы подумаем, — пообещал Данте за двоих. А Эстелла молча отвернулась — ещё лелеяла обиду.
Сентиментальная Йоланда вытирала глаза платком.
— Ну как же так? Вы же недавно вернулись! Напугали нас этим безумием с летаргией и опять уезжаете!
И прислуга — все тридцать человек во главе с доньей Фионой — вышли проводить молодых хозяев. Гомон толпы звенел в воздухе, пока чёрная и белая лошади не унесли всадников прочь.
Два дня пути сквозь непроходимую сельву с ночлегом в таверне «Весёлая толстушка», и знакомые места раскинулись перед глазами путников. Солнце жарило нещадно, а ветер баловался, иногда нежно гладя по волосам, а иногда сдувая с влюблённых шляпы и запутывая гривы их лошадей. Щёки Эстеллы быстро покрылись румянцем, и даже на бледном лице Данте проступил загар. Они были счастливы в этой свободе, дыша полной грудью, вновь обретя друг друга.
Алехандро Фрейтас только руками всплеснул — не ожидал, что Данте и Эстелла вернутся так скоро. Но это «скоро» было для него, Эстеллы и всего мира. А Данте казалось, что с момента их отъезда из «Ла Герры» минула вечность. Он ещё находился в лёгкой прострации, хотя она не помешала дерзко отвергнуть место управляющего «Ла Геррой», предложенное Алехандро Фрейтасом.
— Мы хотим свой дом, — объяснила Эстелла алькальду.
— Эта эстансия всё равно будет вашей, — усмехнулся Алехандро Фрейтас. — Я не буду жить тысячу лет. Однажды я умру, и ты, Эстелла, как моя законная внучка, унаследуешь моё состояние.
— Но это произойдёт нескоро! — испуганно похлопала ресницами Эстелла.
— Пожалуй, нескоро, — согласился алькальд и потрепал её за щёку. — Умирать я пока не собираюсь. А знаете, тут неподалёку продаётся одна эстансия. Роскошные пастбища, несколько виноградников и плантаций с какао, а ещё река — водопой для скота. Земли очень хорошие. Я сам давно на них посматриваю. Их владелец Ариосто де Ридо с семьей переехал в городок Санта Луна, что недалеко от Новой Испании. Эстансия выставлена на продажу, и я хочу сделать вам подарок…
— Давайте без подарков, сеньор Фрейтас, — отмахнулся Данте и чванливо задрал нос. — У меня есть счёт в банке. Его открыл мой отец, и я от этих денег не откажусь. Он задолжал мне немало за моё кошмарное детство. Мы посмотрим на эстансию, и если она понравится нам, я сам её куплю.
Эстансия под названием «Фелиса» оказалась по соседству с «Ла Геррой». Встретил Данте и Эстеллу управляющий по имени Хуанхо, которого хозяева оставили заниматься продажей всех угодий. Домашних же слуг они забрали с собой. Впрочем, Хуанхо был готов работать и у новых хозяев.
Белоснежный дом с крышей-асотеей, с окнами, увитыми зелёным плющом, с клумбами роз и дикого шиповника, очаровал Эстеллу, и она сходу заявила, что хочет тут жить.
— Седлайте лошадей! — выведя из конюшни тёмно-рыжую кобылу, Хуанхо молниеносно вспрыгнул на неё. — Я покажу вам «Фелису» целиком. Нет прекраснее места в Нижнем городе!
И Данте с Эстеллой поскакали по зелёным пастбищам; по тропам виноградников; по плантациям, где росло какао; мимо речки, хрустальной, тихой, как инфанта в неге сна, — водопоя для животных.
— Ну что, Эсте, хочешь быть хозяйкой здесь? — пустив Алмаза шагом вокруг Жемчужины, Данте прильнул губами к губам Эстеллы. Хуанхо ускакал вперёд, чтобы не мешать. — Вообрази, ты в элегантной амазонке, разъезжаешь повсюду и отдаёшь приказы!
— И все меня боятся? — кокетливо повела она бровью.
— Скорее любят. Ты же будешь доброй хозяйкой. А я, ладно уж, возьму на себя роль тирана.
— Тогда я согласна, — Эстелла потёрлась щекой о его щёку. — Приятно, когда тебя любит толпа народу. Но ещё приятнее, когда меня любишь ты.
— А я люблю тебя всегда.
— Сильно?
— Сильнее бури!
— Даже страшно!
— Ну тогда догоняй! — хихикнув, Данте пустил Алмаза галопом.
— Я ведь догоню! Ты сам научил меня ездить верхом! — легонько дёрнув поводья, Эстелла направила Жемчужину следом. От ветра шляпка, соскочив с неё, повисла на шее, и тёмные локоны, будто плащ, укрыли спину.
Может, Данте поддался, а может и нет — вскоре две лошади, мускулистая чёрная и изящная белая, уже скакали бок о бок навстречу багряно-золотому солнцу.
Хуанхо улыбнулся, натянув шляпу на лоб, — на смуглом лице, как инородное тело, сверкнула белоснежная полоска зубов.
========== Эпилог ==========
Где-то за гранью миров Город Сущностей сиял хрусталём. Кучера на лошадях-призраках скакали по мостовой из камней-облачков, Сущности-прохожие летели по воздуху, и здания-фантасмагории парили в невесомости.
Врата в Королевство Мёртвых были распахнуты, и никто не охранял их. Одна за другой вплывали туда Сущности, оставляя дома и улочки волшебного города пустыми.
Этим потоком переселенцев из мира в мир управляла Октавия. Под её руководством некоторые из Сущностей въезжали во врата на лошадях; другие вплывали, не касаясь ногами земли; третьи чинно шли, а четвертые катились в экипажах и каретах.
Салазар и София стояли поодаль, глядя в круглое зеркало, что, будто озеро, расположилось на мостовой. В нём — Данте и Эстелла, с хохотом скачущие по зелёным пастбищам «Фелисы», казались нереально яркими в сравнении с жителями города-призрака.
— И я бы хотел когда-нибудь так смеяться, — задумчиво промолвил Салазар. — Но я забыл, как это делать. А ведь ты можешь научить меня.
— Ты так умён и одновременно так глуп, — сказала София безлико. — У нас никогда не будет, как у них, — она кивнула на изображения Данте и Эстеллы в зеркале. Те, соскочив с лошадей, рухнули на землю в объятиях друг друга и покатились по траве.
— Почему?
— Ты сам придумал историю нашей любви. Сам в неё поверил и жил в ней много лет. А я хотела сохранить покой и благочестие, которые ты во мне разрушил. Я не люблю и никогда не любила тебя, Ландольфо Салазар. Я любила своего мужа, Абеля. И вышла за него по любви.
Рывком Салазар переключил внимание с зеркала на Софию. Глаза его лихорадочно забегали.
— Перед тем, как я разбил Сферу Сущностей, ты сказала, что любишь меня, — шепнул он натужно.
— Я хотела, чтобы ты умер, — кукольное лицо Софии привычно не выражало эмоций. — Только разбив Сферу и умерев, ты бы оставил в покое меня и все Сущности, которые ты запер в своих фиалах. Мёртвые должны находиться в своём мире, а ты пытался сделать из них живых.
— Но мы хотели уйти вместе…
— Я уйду одна, — она вела себя гордо и холодно, точно была не Сущностью, а всё той же аристократкой с сотней кавалеров. — А ты делай что хочешь. Тебя никто не любил при жизни. Не любит и после смерти. Ты навечно останешься болтаться меж двумя мирами и никогда не обретёшь покоя. Ты сам выбрал этот путь.
И София полетела вперёд, к вратам, куда уже вошли последние Сущности. Возле стояла только Октавия. София смело шагнула за врата, а Салазар замер, антрацитовыми очами буравя дыры в её спине.
— Идём, — поманила его Октавия.
Но он не шевелился, а её облик мало-помалу начал утопать в вязком тумане.
— Что происходит? — раздался голос Октавии из ниоткуда. — Я больше не вижу тебя… Салазар! Салазар!
Он промолчал, и врата в Королевство Мёртвых исчезли вместе с Октавией.
Ещё некоторое время Салазар стоял, не двигаясь. Затем оглянулся — Город Сущностей тоже пропал — его заволокла густая серая дымка. Осталась мостовая, длинная-длинная, выложенная камнями-облачками, она тянулась в бесконечность. Зеркало по-прежнему мерцало ярко. В нём — Данте и Эстелла бегали босиком по мелкой речке, хохоча и брызгая водой друг в друга.
На лице Салазара отпечаталась гримаса ярости. Он схватил с земли трость с набалдашником в форме головы единорога. Хрясь! Разломил её напополам и швырнул в зеркало. Изображение в нём, блеснув, потухло.
— Будь ты проклята, София Мендисабаль! Я ненавижу тебя, лицемерка! Ненавижу! И люблю… — и, закрыв лицо руками, Салазар сел на дорогу.