Остаток дня Данте провёл в комнате Салазара: прыгал по шкафу и жерди, сидел на окне и лакомился фруктами, любезно приготовленными Эу. Сам Салазар, заперевшись на ключ, занялся магическими книгами.
Колдовство мальчика Данте ошеломляло. В девять лет Салазар одним взмахом руки двигал предметы, растворял их в воздухе, меняя размер и структуру; он зажигал свечи и канделябры щелчком и вызывал воду из огня; превращал старый мятый пергамент в живые цветы и разговаривал с ними, как с людьми. Книги он не просто читал, он изучал их внимательно, записывая схемы движения рук и пальцев для определённых видов магии, и изменял их как хотел. Также Салазара интересовало всё, связанное с превращением человека в животное или в другого человека и создание эликсиров и артефактов. И у него была врождённая способность читать мысли. Данте не знал, какого бога или чёрта благодарить за то, что оказался единственным, чьих мыслей Салазар не видел без зрительного контакта. Вероятно, изумрудное кольцо уберегало его от разоблачения. Но мысли остальных мальчик читал даже на расстоянии. Данте понял это, когда Салазар вбежал в комнату, схватившись за голову и восклицая: «Эти люди меня достали! Не могу больше, я всё время слышу, о чём они думают!».
Данте представлял, каково это — в детстве, надев перстень, он увидел чужие мысли, что едва не довело его до безумия. Но прекратить это можно было, просто сняв перстень. А Салазар не мог избавиться от своего дара. Тут немудрено с ума сойти.
Однако психика мальчика оказалась сильнее, чем Данте воображал. Чтобы не превратиться в умалишённого, Салазар начал искать способ, как защититься от неконтролируемого чтения мыслей. Пока это был лишь проект, и он упорно штудировал книги, одну за другой, и старался поменьше контактировать с людьми.
Данте задал себе вопрос — как Салазар достаёт эти книги в доме, где магов нет и все боятся колдовства. Выяснилось: их тайком приносит Эу, беря напрокат в волшебной лавке, завуалированной под магазин антиквариата. Из бесед с Салазаром и его отношения к Эу Данте заподозрил в служанке ту самую помощницу, про которую упомянула Октавия.
Но Салазар хотел не только завоевать любовь родителей — планы его простирались дальше. Он знал о фамильном проклятии и собственной миссии — отец и мать с пелёнок внушали мальчику: его судьба — умереть в тридцать три года. Он должен думать об этом ежесекундно, жить с этим и главное — не позорить семью до момента, когда наступит его час. Эталонным поведением он обязан искупить вину за свою убогость. Родители наложили табу даже на игры и развлечения. Однако умный не по годам мальчик не сдался — хотел подготовиться, став сильным магом, чтобы разрушить колдовство, не умирая. И, с тех пор, как научился читать, Салазар искал способ борьбы с проклятием — зелья, артефакты, чары из книг или собственного изобретения.
Данте был немало поражён — в таком юном возрасте этот ребёнок оказался способен принимать глобальные решения. Воистину уникальный человек.
Спустя неделю проведённую взаперти, Данте готов был выть на луну — Кассия и Ладислао запретили Салазару покидать комнату и выносить из неё птицу. Мальчик спускался вниз только на завтрак, обед и ужин. А Данте, от нечего делать, летал вокруг дома или лазал по грушевому дереву. И долазился — нечаянно зацепил веткой кольцо. То, снова ожив, завертелось, материализовав новую дату для перемещения: 24 сентября 1729 год.
Пыххх! Данте только и успел, что трижды обругать себя за разгильдяйство — его окутал туман, и он упал в черноту.
Комментарий к Глава 4. Мятежное сердце
[1] Корсары служили у французского короля и атаковали вражеские корабли. Франция была первой страной, направившей их в Америку для нападения на испанские судна, перевозившие из колоний золото.
[2] Филипп V — король Испании с 1700 по 1746, основатель испанской линии Бурбонов. В 1719 году во главе французского престола оказался король Луи — мальчик девяти лет — под руководством регента герцога Орлеанского. В результате заговора Испания попыталась отстранить его от власти и поставить регентом Филиппа V, короля Испании. После чего Франция объявила Испании войну, в которой не последнее участие приняли корсары, грабившие испанские торговые судна.
[3] Калиссоны — пирожные из миндаля, засахаренных фруктов (чаще всего дыни и апельсина) и флёрдоранжа. Однородная масса кладётся на тонкий слой пресного хлеба и покрывается слоем сахарной глазури.
[4] Флёрдоранж — белоснежные цветки померанцевого дерева. Использовался для изготовления духов и напитков, для добавления в пищу, а также в свадебных уборах невест.
========== Глава 5. Сёстры Мендисабаль ==========
Величественная зала приёмов, освещённая канделябрами с миллионом свечей, явилась перед глазами Данте. Тут и там кучковались мужчины (лица их напоминали маски венецианского карнавала) и дамы в туалетах, походивших на клумбы с цветами.
От магического перемещения у Данте неприятно слезились глаза, а от аромата парфюмерии, воска и пудры хотелось чихать. Он привык к балам в доме отца, которые они посещали с Эстеллой — любительницей танцев и экстравагантных нарядов, — но это мероприятие показалось Данте слишком вычурным.
Дамы в юбках с куполообразными панье на обручах, в корсетах со стомакерами [1], что делали талию карикатурно тонкой, вызвали у него недоумение. Привыкнув к ампирным платьям Эстеллы с их естественным силуэтом, он попытался не рассмеяться — навряд-ли бы люди философски восприняли птицу, по-человечески хохочущую в бальной зале.
Кабальеро от дам ушли недалеко. Их, нарумяненных, с косами и хвостами, в шелках, кружевах и перстнях, в обтягивающих кюлотах и чулках, легко было спутать с девицами, настолько женственно они выглядели.
Кассия и Ладислао (их Данте узнал моментально) встречали гостей. Кассия, одетая в насыщенно-синее платье, и с причёской, столь гладкой, что голова казалась миниатюрной в сравнении с её нарядом, приседала в реверансе и обнимала за талии дам, а Ладислао, в завитом парике и аби, расписанном цветами, пожимал всем руки.
Канапе у стены занимали матроны в возрасте и замужние дамы, но Данте плохо видел их, зато стайка девиц, щебечущих у центральных колонн, его привлекла. Их смех раздавался всюду, порой заглушая оркестр, что примкнул к лестнице, закрыв доступ к верхнему этажу.
Круглые столики в углах были заставлены десертами на любой вкус: нежной меренгой, римскими творожными пирогами, французскими булочками и бисквитами, медовыми кексами, неаполитанским мороженым, каштанами в сиропе и покрытыми жжёным сахаром орехами; также на них размещались фарфоровые чайнички и чашки, кубки и бокалы с вином, коньяком, ликёром и пуншем.
Деловые мужчины возраста от среднего до старшего заняли бильярдную, где выпивали, играли в «королевский бильярд, полезный для ума», вели беседы о политике вице-короля Хосе де Армендариса-и-Перурена, маркиза Кастельфуэрте, и Филиппа V — короля Испанской Империи. Они ругали корсаров, бесчинствующих в водах океана, и дивились возрождению Национального банка, два месяца назад оказавшемуся на грани разорения.
Руководил им богатый вдовец Аурелиано Мендисабаль. Семейное дело — наследство его отца Иренио Мендисабаля, герцога Буэнавентура, умершего от оспы, — пришло в упадок, когда его возглавил Аурелиано. Но недавно бразды правления взяла в руки его мать, Лоида Мендисабаль, вдовствующая герцогиня Буэнавентура. За считанные месяцы она подняла дело с колен. Формально хозяином банка оставался Аурелиано, но без указаний матери он и шагу ступить не мог и боялся, что однажды герцогиня отойдёт в мир иной и банк опять утонет. По этой причине Аурелиано вздумал искать амбициозных, хватких и перспективных мужей для трёх своих дочерей, рассчитывая, — один из зятьёв возглавит Национальный банк.
Ладислао ухватился за эту идею. Занимая должность третьего министра вице-короля, он, однако, не желал, чтобы сыновья шли по его стопам — кланяться в ноги самодурам, стоящим у власти, — перспектива нерадужная. А вот хозяин Национального банка — другое дело. Кассия была с ним солидарна, и они захотели породниться с семьёй Мендисабаль, ради знакомства с невестами и организовав нынешний бал.