Эстелла задумалась. Ну что тут посоветовать? У Сантаны с Клементе всё сложно. Этот дурак поди обрадуется, если Сантана даст ему повод упрекнуть её в чём-нибудь. А Эстелла была уверена, что Клем уцепится за любую возможность, чтобы вырваться из этих отношений. А Сантана беременна. Эстелла сочувственно покосилась на её живот. С виду месяцев семь. Эх, Санти, сама себя в угол загнала. Не было бы хоть живота...
— Я бы не стала ничего говорить, — молвила Эстелла. — Не надо давать мужчинам повод для упрёка, особенно таким, как Клементе. Если он узнает, что ты неидеальна и где-то допустила ошибку, он тебя задолбит этим. Так что забудь. В смерти Гаспара ты не виновата. Ты должна думать о себе и своём здоровье. И вообще я так рада, что ты приехала, Санти! Праздник, смена обстановки, счастливые лица пойдут тебе на пользу.
Эстелла так и не сказала Сантане, что она в курсе выкрутасов Клема. Захочет, сама расскажет. Сантана, вероятно, и догадывалась, что Эстелла знает о Табите и борделе, но гордо решила сохранить эту тайну при себе.
Они болтали ещё некоторое время, обсуждая разные новости. Сантана поведала, что донья Нэла вышла замуж за сеньора Нестора и теперь заправляет «Маской». А в борделе хозяйничает Томаса, но проституткам живётся несладко — по указу Алехандро Фрейтаса во «Фламинго» с еженедельными проверками являются жандармы во главе с комиссаром Фредерико Конте. А Эстелла рассказала о своём, наконец, обретённом счастье с Данте. Правда, есть минус: Лусиано с Ламберто настаивают, чтобы они обвенчались в церкви. А Данте против. Свадьба-то у них была уже, но родственникам, властям и обществу этого мало — им подавай традиционное венчание.
Беседу Эстеллы и Сантаны прервало появление невесты. Когда Йоланда, в кремовом платье с тысячей мелких рюш и оборочек, выплыла из парадной, гости ахнули, а Ламберто, счастливый и взволнованный, приосанился. Невеста была изящна, мила и напоминала ландыш. Голову её венчала плоская шляпка с вуалью. В руках Йоланда несла букет калл. Специально приглашённый хор мальчиков затянул «Аве Мария», и, пока Йоланда медленно плыла к алтарю, глаза гостей наполнились влагой. Даже бабушка Берта утиралась платочком. Сантана тоже разревелась, а Эстелла ощущала в груди лёгкость. Когда жених и невеста преклонили колени у алтаря, Данте, подойдя к Эстелле сзади, крепко обнял её.
— Данте, ты не хочешь, чтобы у нас была такая свадьба? — спросила Эстелла, откидывая голову к нему на грудь.
— Нет. Ненавижу священников! И у нас уже была свадьба. Ты хочешь ещё одну? — хихикнул он.
— Нет, наша свадьба была самой чудесной на свете! Ни у кого такой не было, и я никогда её не забуду! Но, Данте, похоже, это единственный способ, чтобы нам позволили любить друг друга открыто.
— А я знаю другой способ, — шепнул он заговорщически.
— Вот как?! Какой же?
— Давай сбежим.
— Мы же хотели уехать завтра.
— А я предлагаю сейчас. Завтра все будут нас уговаривать остаться, а я не хочу это слушать. Пойдём! — и Данте настойчиво потянул её за руку.
Наверное, это невежливо — убегать со свадьбы, не поздравив молодожён, но Эстеллу тянуло на приключения. В конце концов, Йоланда и Ламберто так счастливы, что не обидятся.
Данте и Эстелла вошли в дом через чёрный ход, чтобы избежать косых взглядов. Вещи их уже были собраны, и, выудив их из-под кровати, Данте поколдовал над чемоданами. Они уменьшились, став размером с карманные часы. Эстелла надела чёрную бархатную амазонку, Данте — тёмно-синий костюм для верховой езды. Сняв со стены волшебный меч, Данте прицепил его к бедру; воткнул в пояс сзади кинжал, на рукояти которого была выгравирована парадиса. И они с Эстеллой на цыпочках прокрались в конюшню, оставив родственникам письмо, где объясняли, что уехали в путешествие.
Крошечные чемоданчики Данте впихнул в сумки для багажа, что были приделаны к седлу Алмаза. Выведя лошадей за ограду, влюблённые вспрыгнули на них и пошли неспешным шагом. А когда дворец Фонтанарес де Арнау исчез из поля их зрения, они пустили Алмаза и Жемчужину галопом.
Ехали они и день, и ночь вперёд и вперёд, и вот уже Буэнос-Айрес с его широкими улицами и бульварами, магазинами и театрами, ярмарочными площадями и толпами людей, остался позади. Алмаз и Жемчужина шли бок о бок. Ветер трепал волосы, сбрасывая шляпы с голов, и Данте изредка наклонялся к Эстелле, целуя её в губы. Спать влюблённые ложились прямо в траву под деревьями, мягкую и высокую.
Через пару суток на горизонте выросли знакомые места. Та самая дорога, где Данте спас Эстеллу от грабителей. С этого момента началась история их уже не детской, а настоящей, большой любви. Эстелла оторопела, когда они с Данте оказались у ворот Ферре де Кастильо.
— Данте, а зачем мы сюда приехали?
— Я хочу увидеть наш берег, наше дерево, прежде, чем мы уедем путешествовать по другим городам и королевствам, потому что я не знаю, когда мы вернёмся и вернёмся ли вообще, — объяснил он.
Эстелла пожала плечами, сочтя, что её милый-любимый, как был безумцем, так и остался. Но, по мере приближения к заветному местечку у реки, сердце её стучало всё сильнее.
Когда Данте раздвинул ветви зарослей, за которыми давным-давно пряталась двенадцатилетняя девочка, ещё не знавшая ни горя, ни боли, ни любви, Эстелла расплакалась.
Они с Данте прорвались сквозь мимозы и сели на бревно. Лихо скинув сапоги, Данте стащил с Эстеллы дорожные ботинки, и они погрузили ноги в воду. Он нежно взял её за руку, сжав ладошку, а Эстелла положила голову к нему на плечо. Совсем как раньше...
Она плакала, а Данте целовал её мокрые от слёз губы, и в его дивных очах тоже блестели хрустальные капельки. Как же долго они шли к своему счастью!
Их история любви началась как сказка, продолжилась как страшная реальность, и вновь стала мечтой. Эстелла, хрупкая наивная девочка, с годами превратилась в страстную молодую женщину, узнала и поняла себя, научилась любить, научилась принимать мир таким, каков он есть. Она больше не витает в розовых облаках, зная, что все люди разные и нет абсолютной добродетели, как и нет абсолютного зла. А Данте, этот испуганный маленький зверёныш, превратился в красивого мужчину и, несмотря на всё, он остался верен себе. Непохожесть на других — это не несчастье, это дар. Иметь достаточно разума и мужества, чтобы не быть покорной овцой, идущей внутри стада, трудно, но возможно. За это Эстелла его и полюбила: за уникальность, за смелость, за его убеждения, а ещё за то, что этот мужчина — единственный, кто способен, подарить ей и солнце, и луну, и целый океан лишь своим присутствием.
Ночь они провели на берегу, сидя на бревне и взбалтывая ногами воду. Тысячи звёзд на тёмном бархате небес, отражаясь в воде, превращали её в сказочный шатёр. На кусте эстрельи, красно-розовые цветы которой походили на звёздочки, распевала пронзительную песню циккаба. Данте иногда опускал светящиеся пальцы в реку, и вода становилась разноцветной. И Эстелла хохотала, млея от удовольствия.
Наутро, оседлав лошадей, они отправились в «Лас Бестиас». Но в сам посёлок Данте заезжать не захотел, поэтому, чуть не доехав до вывески с названием, наши герои свернули в бок. И спешились на полянке, где трава доходила до щиколоток. Эстелла вспомнила это место — здесь была их свадьба. А вот и дерево драцены, что они с Данте посадили в тот день. Оно разрослось и в ширину, и в высоту и покачивалось в такт ветру, кивая кроной. Данте гладил жёсткие зелёные листочки, а эмоции переполняли его грудь. Как же он счастлив! Это невероятно! Никто и никогда больше не отнимет у него свободу и Эстеллу. Ради этого стояло пройти всё, что они пережили. Теперь они знают цену своей любви и не потеряют из-за какой-нибудь глупости.
— Пойдём, — шепнула Эстелла, потянув его за собой.
— Куда?
— Ты забыл, тут есть ещё одно местечко...
Данте и Эстелла пролезли через кусты и попали на другую сторону реки. Здесь когда-то была их брачная ночь. Незабываемая.
Солнце стояло высоко над горизонтом, а в небе, похожие на овечек, плыли облака.
— Иди сюда, — взяв Данте за запястья, Эстелла прижала его руки к своей груди.
Он лукаво прищурился.