— Филогенетически первым появилось яйцо, — серьезно ответила Кира. Вероятно, она каким-то образом не наткнулась в книгах на метафору с курицей и яйцом и не поняла, что я имел в виду на самом деле. — Яйцами размножались рептилии и более примитивные животные еще до появления птиц и в том числе куриц… А! Ты об обществе? — сообразила она. — Тут можно долго спорить, что определяет форму власти — верхи или низы. Полагаю, среди причин формирования общества есть и геополитические условия…
— Отщепенцы постоянно воюют, — сказал я. — Но у них нет вертикали самодержавной власти, как это обычно бывает у агрессивных наций и всяких империй с постоянным желанием расширяться. А сиберийцы сроду ни с кем не воевали, но везде видят врагов и поклоняются Детинцу. Как такое возможно?
— Что именно?
— Все условия жизни, в том числе геополитика, требовали от сиберийцев построить свободное общество, а от Отщепенцев — тоталитарное государство по типу армии в состоянии боевого похода. Однако это не так.
Кира пожала плечами.
— Не забывай, что Отщепенцы сплошь все ведуны, а сиберийцы вообще не верят в магию.
— Ага, а Председатель при этом у них был сильнейшим магом во всем Поганом поле!
— Ты поведешь их на юг? — перевела Кира разговор на другую тему, указав в сторону стоянки орды.
— Да. Попробую уговорить снарядить большой разведотряд. С ним больше шансов… — Я не договорил.
— Больше шансов на что? — насупилась Кира. — На поиски Витьки и Ивы? Или на то, чтобы отдать себя Единому?
Я приподнял брови.
— А не ты ли говорила, что нам надо идти туда всем?
Кира нахохлилась еще больше.
— Я сказала это до того, как Ива предположила, что ты и есть Единая Ипостась!
— Ива согласилась с тобой! Надо, дескать, идти на юг и при этом прихватить с собой как можно больше людей, умеющих сражаться!
— Я не знаю, что творилось у нее в голове… Она хотела спасти тебя и одновременно — уничтожить Единого. Видимо, для нее это был компромисс — отправить тебя уничтожать Единого, как и посоветовали тебе северяне… И не одного, а с мощной дружиной.
— Тут одни предположения и ни одного факта. Она могла ошибаться. Кирсанов назвал меня и Витьку двумя сознательными ипостасями Единого, но не главной. Поэтому я вовсе не обязательно должен быть Единой Ипостасью, а Единый не обязан быть злобным иномерным существом, каким мы все его себе представляем. Которое спит и видит, как истребить, блин, всех человеков. Но однозначный факт в том, что нам нужно спасти Витьку и Иву!
Кира вздохнула. Твердо сказала:
— Скорее всего, Олесь, они оба уже погибли…
— А вот это не факт, — сказал я, стараясь не выдать дрожи в голосе. — Ты просто беспокоишься за меня, да? Не хочешь меня отпускать и в то же время понимаешь, что альтернативы у нас нет… Так вот, я не должен сидеть сложа руки, чтобы не-факт гибели наших друзей стал фактом. Я пойду на юг — вместе с воинами. И чем их будет больше, тем лучше.
Кира промолчала. Она всегда была умничкой.
***
Наступил вечер. В становище повсюду горели костры, шумели голоса, воздух наполнял запахи жарящегося мяса. Шатры возвели далеко не все — процентов двадцать, не больше. Большинство кочевников расположилось прямо на телегах, на которых перевозили скарб, или под ними. Шатры поставили лишь там, где были больные, старые, дети или беременные на поздних сроках.
В центре временной стоянки орды плевался огненными искрами самый огромный костер. Вокруг него на приличном расстоянии полукругом развалились на шкурах старейшины, включая мою скромную персону. Кира ушла к моим бывшим наложницам, чтобы не дать остальным повода заподозрить меня в том, что мной управляет женщина-симпл.
Викентий и Франсуа вызвались обслуживать почтенное общество, поднося старейшинам куски сочащейся соком куланятины и деревянные кубки с забористым пойлом. Чуть позже, когда все старейшины оказались снабжены питьем и едой, сладкая парочка незаметно разместилась в тени неподалеку.
Возле меня полулежал на мехах незнакомый тип в белой рубахе и шароварах, босый (сапоги стояли рядом), с длинными вислыми усами, без бороды и с начисто выбритой головой. Один глаз у него был выбит и выглядел как кривая черная дыра.
Когда я закончил толкать речь о пользе и преимуществах похода именно на юг через мост, этот самый кривой презрительно проговорил сквозь зубы, пожелтевшие от табака:
— Итак, ты предлагаешь, ведун Олесь, идти на юг вместо востока?
Вопрос был дебильный и явно задавался для какой-то гадкой провокации. Я как можно более спокойно и рассудительно ответил:
— Да. Бить своих же не стоит без лишней надобности.
— Мы приготовились к этой битве, — заявил косой старейшина. — Наши разведчики почти неделю рыскают по всем шести направлениям света, вынюхивая, что да как. И по их сведениям идти следует на восток.
Кое-кто из слушателей охотно закивал. Отблески пламени плясали на их темных лицах.
— Разве блистательному войску Отщепенцев сложно совершить маневр на поле боя? — чуть раздвинул я губы в усмешке.
Косой с неохотой сказал:
— Разведчики также докладывают, что вся Погань отправилась на юг…
— Тебя страшит встреча с Уродами? — в лоб спросил я.
Косой мгновенно привстал, схватился за рукоять сабли, которая была при нем. Собственно, все Отщепенцы всегда остаются вооружены.
Я не сдвинулся с места, с интересом наблюдая за его быстрыми телодвижениями. Алихан по другую сторону от меня хмыкнул. Ему тоже было интересно, что мне сделает этот косой.
Но тот уже спохватился, поняв, что не сладит с ведуном, без особого напряга приведшим в стан целое стадо куланов и, к тому же, обладавшим неведомой волшбой, блокирующей другую волшбу.
Я прекрасно осознавал, что поступаю нечестно, играя на эмоциях этих наивных людей, которых легко зацепить за живое, обвинив, как вариант, в трусости. Умный человек, подумал я, это тот, кого трудно зацепить за живое. А если и вовсе невозможно, то это или мудрец, или мертвец.
Я примирительно промолвил:
— Я к чему… Раз Отщепенцам неважно, с каким врагом схлестнуться в битве, почему бы не освоить южные регионы?
— Какой тебе интерес на юге? — заговорил Алихан. — Там тоже живут Отщепенцы, хоть их и меньше, чем на востоке. А еще там слишком много нечеловеческих тварей. Там опасно. А с нами симплы и дети.
Вот кого-кого, а Алихана брать на слабо смысла нет. Слишком хитрый и хладнокровный наш монобровный друг.
— Я не предлагаю идти туда немедленно и всем скопом. Для начала стоило бы организовать подвижную и хорошо вооруженную дружину. Проведем разведку боем. А что касается моего интереса, то это — победа над Единым, Повелителем Поганого поля.
Насколько я успел понять за время своей жизни с Отщепенцами, легенды о Повелителе Поганого поля ходили и среди них. Верить-то в сверхъестественную сущность — душу Поганого поля — они верили, но, как водится, никакого пиетета к ней не испытывали. Кира абсолютно права: у Отщепенцев вообще слабо с каким-либо поклонением или страхом перед кем бы ты ни было. У них и религия в связи с этим какая-то неполноценная — в потусторонний мир верят, а в бога — нет. По крайней мере, я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь упоминал о Всевышнем. И священников у них нет, одни шаманы-лекари. А посмертную жизнь допускают лишь потому, что успели убедиться в странной деятельности Ведьминых кругов с их спонтанно появляющимися скелетами.
Старейшины быстро переглянулись.
Я поспешил ковать железо, пока горячо:
— У меня есть… эммм… сведения из надежных источников, что с ростом луны Единый придет в этот мир полностью…
Я кратко, но выразительно поведал о северяных и Танце Двух Сестер, когда Единый будет наиболее уязвим. Сделал акцент на то, что именно тогда его и надо бить. Про Единую Ипостась — равно как и все прочие ипостаси — упоминать не стал.
— А когда он пролезет в наш мир целиком, — рассказывал я, подбавив в голос драматизма и вращая глазами, — он превратит его в самого себя. Поганое поле — это его отпечатки в нашем мире. Представьте, что будет, если…